Вина со льдом. И глухо, каменно звучат в проулках тени слов —
«Мы беспощадные», «мы гордые», «нам слишком пасмурно вдвоем».
Любовь скитается по городу, но ей никто не подает.
Кто нам к огню дорогу выстелит? Дрожит надежда – сквозняки…
В моей вине – ни грамма истины и сорок градусов тоски.
И слово – было. Было сказано. Но я представить не могу
Как странно мы с тобою связаны – лишь цепью следа на снегу.
Д.Л.
Время расставит нас на свои места.
Сестрам – по серьгам, безвременным – по могиле.
Только на самом деле все остаются там,
Там, в тишине.
Где их недолюбили.
***
Каменей, терпи, застывай столбом,
Упирайся в стену горячим лбом.
Пересчитывай мертвые кирпичи.
Но молчи.
Просыпайся крошевом ледяным,
Просыпайся, спишь все равно не с ним.
Просыпайся. Бог стережет в ночи
Но молчит.
Разломись, как праздничный каравай,
Всем, кто хочет, милости раздавай,
Потому что милостыня горчит.
Научись
Доверять надежды пустому дню.
Семена – земле, а слова – огню,
А когда последнее догорит —
Говори.
Д.Л.
Да, извини, я сегодня сижу без света. Кончился как-то разом, и все, гуд бай. Бог позвонил – мы встречаемся этим летом. Хочешь застать меня – в августе приезжай. Ладно, мы оба в будущее не верим. Как утверждают – творческий взгляд на мир. Все отнимает поиск зеленой двери, смысла, абсента, безумия и взаймы. Свет не включают. Это конец, пожалуй. Грустная сказка, затянутая петля…
Ты не узнаешь, как я к тебе бежала.
Как я просила, господи, унижалась,
Как я… Прости. Я все-таки не сдержалась. Трудно держаться в границах небытия. Ты принимай меня – только не слишком часто, капель по восемь, вечером, натощак. И навести меня. Двадцать седьмой участок, за поворотом… Впрочем, не навещай.
2016 год
Птицы, летящие надо мной, птицы, летящие в мир иной,
Время проносится стороной.
Осень встает стеной.
Гаснет в ладони кленовый лист – ветру и пламени помолись,
Может, не умер еще огонь.
Но не разжечь другой.
Ты остываешь, идешь на дно, это в награду тебе дано.
Осень коснулась губами век —
Птицы упали в снег.
Перья увядшие проросли к небу, все черные от земли,
Ветер, рыдая, летит во мглу,
К умершему крылу.
Дождь, переполненный немотой, молча коснется пера водой,
И проступившая синева
Станет на миг жива.
***
Подступает холод и по спине чей-то гаденький бьёт смешок.
Боже, дай лишь поверить мне, что все кончится хорошо.
Что ушедшие в ночь не горят в аду, не рассыпались в мерзлоте.
Мы ведь бьемся рыбами в пустоте, потому что видим