Я захлопнул крышку ноута, включил громче музыку и понесся в «Дол».
…А из памяти почему-то никак не стирался растерянный взгляд Фрэнки, когда я обнял ее… Можно ведь использовать девчонку. Я определенно выбивал Фрэнки из равновесия, судя по ее сегодняшнему поведению, и этим грех не воспользоваться.
В общем, я с воодушевлением ждал нового дня. Что поделать, по духу я был охотником. Правда, я никогда не охотился на зверей, предпочитая выслеживать интересных женщин. Впрочем, чаще они выслеживали меня. Не сказать, что я был против.
***
– Але, Франсиско, дружище! Танцуй танго с розой в зубах. У твоего коварного родителя доброкачественная опухоль. Он отдал тебе старое заключение, диагноз ему перепроверили и сняли вчера. Не спрашивай, как я выяснил, но поверь, легче полететь в Космос. Ты довольна, красавица?
Уф-ф…
– С меня подарок размером с Луну, – ответила я. Страх, что отец и правда мог умереть, мучил весь день, и теперь нервы расслабились.
Боря перешел на обычный треп ни о чем, а я думала об отце. Вот же злобный авантюрист! Как только язык повернулся врать насчет болезни?! Бессердечный! Предатель! Параноик!!! Я потерла виски, чтобы успокоиться.
Ясно одно. Из-за проклятого пророчества Иосифа папа решил поставить точку в противостоянии «Дола» и «Константы». Первого января он станет управлять либо всем – либо ничем. Денег у него достаточно, чтобы уйти на покой и жить припеваючи на островах до конца дней. А что станет с его детьми, его уже не будет волновать. Они ведь сплошное разочарование.
И только я начала медленно «расклеиваться», выплеснув агрессию в пустоту, как Боря на другом конце беспроводного соединения сказал:
– Ах да, еще. Твой отец не так давно сдавал тест на ДНК. Результат был положительным. Может, у него внебрачные дети есть, ты об этом не думала?
Я растерялась.
– Э-эм. А можно узнать, кто именно был подопытным кроликом?
– Боюсь, что нет, Франкфурт. Вообще никак. Извини.
– Черт. Ну ладно. Спасибо большое, что сказал.
Мы попрощались, и я присела на широкий подоконник, задумчиво глядя в окно на вечерний зимний двор, залитый искусственным светом фонарей.
«Тара, любовь моя» – так называл это поместье мой младший брат. А что если у меня есть еще и старший брат? И отец узнал об этом. Узнал, что Максим ему родная кровь. Сын, которым можно гордиться.
Тьфу! Так вот почему с ним нельзя терять невинность! Гадость какая… Зато это хорошо объясняло вспышку папиной паранойи. Видимо, он мстил Екатерине Езерской, которая скрыла от него когда-то, что была беременна. Он хотел, чтобы она приползла к нему на коленях и умоляла не рушить «Дол», наследие их общего сына. А отец скривит физиономию и скажет: «Я уже знаю, что он мой сын. Но поздно разыгрывать эту карту. Мне наплевать».
А если я не справлюсь, то папа объявит о том, что Максим Езерский – его наследник, и покажет себя героем, который готов отдать бразды правления сыну. Езерские расслабятся, утеряют бдительность, и отец их всех пожрет.
Получалось,