Леону не хватило сил, чтобы отозваться в голос, он лишь откинулся в кресле, сосредоточился на дыхании и ждал, когда же его найдут. Он слышал, как Гильен открыл парадную дверь и впустил Абрамса, а затем услышал их торопливые нервные шаги в гостиной.
В конце концов Абрамс осторожно заглянул в кабинет.
– Господи! Как… тебя серьезно подранили. Но не волнуйся, доктора соберут тебя в лучшем виде. Гильен! Живо, зови парней сюда!
Уже через считаные минуты полдюжины мужчин осторожно несли Леона по коридору; Абрамс раскрывал перед ними двери и указывал нужное направление. Когда же они оказались в кухне, Абрамс наклонился было, чтобы поднять карту, лежавшую на полу рубашкой вверх.
– Нет, – прохрипел Леон. – Оставь ее здесь.
Абрамс вел машину быстро, но ухитрялся избегать крупных выбоин и не делал резких поворотов. Боль вернулась, и Леон, к своему стыду, не всегда мог удержаться от резких стонов. Ладони, которыми он придерживал растерзанный живот, стали скользкими от крови, и когда он заставил себя скосить глаза вниз, то руки, в мигающем свете многоцветных неоновых вывесок, показались ему черными.
Я потерял отнюдь не все, с лихорадочным жаром напомнил он себе. Сигел потерял все, а я – нет.
В 1939 году Леон сам увлекся рыбалкой. Безлунными ночами он ловил с оконечности пирса в Санта-Монике, ловил больших бесформенных ночных рыб-солнце и поедал их сырыми прямо там, на отбеленном солнцем и морем дощатом настиле. Растил невиданно большие странно ребристые тыквы и зажигал самые большие и яркие фонари из них на различных плотинах и водохранилищах в Лос-Анджелесе, и в округах Сан-Бернардино и Ориндж. И играл сотни частных партий в покер, заслужив репутацию раскованного, эксцентричного игрока. И чертил горы карт, графиков и диаграмм, отмечая на них новые точки, на основе как данных из множества газет со всего мира, которые читал ежедневно, так и наблюдений за погодой. И, как и Сигел, он начал обзаводиться друзьями в среде богатых аристократов из Беверли-Хиллз. Ведь Плутон еще и бог богатства, говорил он себе.
И очень скоро Леон смог увидеть первые результаты: позиции Сигела начали шататься. Его дважды арестовывали в связи с убийством нью-йоркского громилы Гарри Гринбаума, а в апреле 1941 года арестовали за то, что он предоставил укрытие гангстеру Льюису «Лепке» Бухальтеру.
Сигелу удалось опровергнуть оба обвинения, но он мог бы сказать, что, как шахматный король, находится под атакой.
Но Леон не успел набрать достаточно сил для того, чтобы свалить соперника – бомбардировка Пёрл-Харбора японцами втянула Соединенные Штаты во Вторую мировую войну, и хрупкие закономерности и абстрактные фигуры, которые Леон извлекал из своих графиков, оказались погребенными под целенаправленным переустройством промышленности, общества и экономики на военный режим. Его закономерности были чем-то вроде призрачных голосов статического электричества, которые исчезают, как только приемник настроится на сильный сигнал; отдельные