– А вы в самом деле из самой Индии? – сбивчиво спросил ошалевший Арсений, даже забыв поздороваться, – слишком уж непривычной оказалась окружавшая его атмосфера.
– Намасте, Джи! – медленно и четко произнес Муса, сложив ладони вместе напротив груди, чем поверг опешившего подростка в полное недоумение, почти что в панику. Но, улыбнувшись, он тут же повторил на чистом русском языке без малейшего акцента. – Приветствую тебя, уважаемый, и благодарю за то, что посетил мое скромное жилище. Нет, я не из Индии, я родился в Таджикистане, но ты прав, во мне течет много индийской крови.
– Намаскар, Муса-баба, – Малахов ответил вместо окончательно растерявшегося подростка, при этом низко поклонился и дотронулся рукой до ноги почтенного старца. – Познакомься, это Арсений, мой давний и хороший друг, сын моих хороших друзей.
Бурхан проделал непонятные пассы руками, очевидно означающие приветствие, затем без стеснения, с явным любопытством уставился на юного гостя.
– Ты можешь называть меня Муса. Если сочтешь, что я достоин твоего уважения, то в конце можешь добавлять слово «Джи». Но это на твое усмотрение. Поскольку я не являюсь твоим официальным наставником, я не вправе навязывать тебе свое мнение.
– А что означает «баба»? – Козырев понемногу освоился.
– Это слово означает «отец» или «учитель», – мастер перевел взгляд на Малахова. – Что привело вас сюда, Женя?
– Видишь ли, о дважды рожденный, этот мальчик, он… В общем, у меня такое чувство, что он обладает некоторыми способностями. Я не могу это толком объяснить, потому что, сколько я ни пытался, ничего не смог обнаружить. И все ж таки я вполне определенно ощущаю…
Вместо ответа, старый йог протянул свои руки вперед, развернув их ладонями кверху.
– Подойди ко мне, юноша, – произнес он. – Положи руки.
Козырев сделал пару шагов в сторону Бурхана и слегка дотронулся до его ладоней. Но едва только кончики пальцев Арсения прикоснулись к мастеру, как тот внезапно отдернул свои.
– Будто током ударило! – смущенно объяснил Муса внезапную спонтанную реакцию.
– Ерунда, электростатика. Ковер у тебя слишком шикарный, учитель, – с добродушной усмешкой объяснил инцидент Евгений Михайлович.
Арсений