– Так и сказали "передай взводному, что в следующий раз обязательно поджарим, если подойдете ближе пятидесяти метров",– послушно повторял Фриц.
– А как там у них все внутри выглядит?– докапывался до мелочей Фогт.
– Во!– Фриц показывал большой палец и, приподняв восхищенно брови, таращился на своего командира.
– Что "во"? Выглядит как?– разозлился на тупость шарфюрера оберштурмфюрер.
– Я и говорю, что выглядит очень хорошо. Уютно. Пахнет кофе. Как дома на кухне.
– А необычное что-нибудь бросилось в глаза? Приборы, оружие?– допытывался оберштурмфюрер.
– Оружие? Нет, не видел. Кофе пахло, помню, и музыка чуть слышно играла. Тепло, сухо.
– И тебя кофе угостили?
– Да, оберштурмфюрер. Пей, говорят, нам, говорят, не жалко, говорят,– Фриц вспомнил вкус кофе и сглотнул слюну.
– А почему они тебя отпустили?– последовал следующий вопрос.
– Сказали, что "на хрена нужен". Что мокрый, как курица. Возиться не захотели.
– "На хрена"?– оберштурмфюрер задумался. Он уже слышал это противоречивое словосочетание, которое означало совсем противоположное тому, о чем оно утверждало. Понять его было трудно даже с переводчиком. А звучащее с вопросительной интонацией, вообще означало, что собеседник просто не уважает того, кому этот вопрос задает. А уж если послали на этот самый "нахрен", то можно никуда не ходить, потому что посылающий не имеет в виду конкретное место и если переводить на нормальный цивилизованный язык, то означает, что собеседник попросту просит прекратить полемику.– На хрена,– повторил оберштурмфюрер.– Ну и как ты, Фриц, думаешь, нахрена они тебя отпустили?
– А хрен его знает,– шарфюрер вырос в собственных глазах, сумев ввернуть к месту русское словосочетание.
– Пошель на хрен,– психанул оберштурмфюрер. Вермахт и конкретно приданные ему Ваффен СС, семимильными шагами осваивали русский разговорный и к следующему лету 1942-го уже загибали так, что могли бегло общаться с местным населением на любые темы. Великий и могучий русский язык начал ассимиляцию в тевтонских сумрачных душах, своей самой крохотной частью, пуская в них корни через бранные слова и те из них, кто выжил в этой войне, вернувшись в Дойчланд, уже воспринимали на слух русский язык как нечто почти родное, узнаваемое и неотъемлемое от их жизни. Самая культурная нация Европы, проиграла войну и в этом направлении. Ругались русские гораздо изощреннее и заковыристее немцев, поэтому ни одно ругательство немецкое в русском языке не прижилось за все четыре года войны. Русские знали несколько расхожих фраз на немецком типа "Хенде хох" и "Гитлер капут", и на этом все их познания заканчивались. Зато немцы освоили русскую матерщину повсеместно и у офицеров считалось верхом совершенства, поднять взвод или роту в атаку, обложив подчиненных семиэтажным русским матюгом.
Глава 4
Михаил с двумя "мазуриками" переодетыми в форму рядовых красноармейцев