– Эх ты, босота. Это ковры ручной работы из чистой шерсти, примерно 2 на 3.
Серега усмехнулся, представив, как бы могло смотреться это дефицитное чудо в их 16-метровой комнатенке семейной общаги, где он восьмой год ютился с родителями и бабкой в придачу.
– А еще?
– Да много чего везут. Радио– и фототехнику, джинсы фирменные, кроссовки, майки, очки солнечные, кожу – она у них хорошей выделки, лучше монгольской. Литературу всякую на русском. Презервативы, жвачку.
– И все за 300 левов?
– Конечно, там же все в разы дешевле. Боря Напольский, доцент с «дорог», наш куратор от парткома, недавно приехал из Штатов. Так там, «у их», джинсы вообще можно купить за 5 баксов. Мировой мужик, его любимое выражение (поднимая стакан) – «Вира-помалу!». Между прочим, едет с нами руководителем группы.
– Это что, за четвертак что ли? – не поверил Серега, мгновенно переведя доллары в рубли по курсу черного рынка.
– За бутылку водки 3,62 по официальному курсу, – скаламбурил Кот. Помолчав немного, добавил: в прошлом году на Олимпиаде нам «спецодежду» выдали: джинсы Джизус, кроссовки Адидас, ветровки и майки Арена. Так Тюленю джинсы не полезли. Мы их потом, когда рванули на юга, в Одессе на “толчке” за 200 «рябчиков» сдали. Влет ушли, 5 минут не стояли. Вот и думай, кто из нас загнивает.
– Повезло вам, диспетчерам. А нам переводчикам выдали бежевые костюмы «Орехово-Зуево продакшнз». Позорище полное, и рубашки красные сатиновые «Мэйд ин Ногинск». Я, как отработал на Олимпиаде, матери их отдал на тряпки, полы мыть. Одна радость, что таскал из интуристовской гостиницы колбасу финскую да пиво немецкое. Стоило ли ради этого мучиться?
– Это ты о чем, – наивно спросил Кот.
– Да все о том же. Вы, после последней «пары», – все домой или по пиву, а я на «продленку», еще на пару часов немецкого по олимпийской программе. И так каждый день два года подряд. Да еще технические переводы Тряпочному лабал.
– Да, Фуфел тебе по гроб жизни обязан. Вылетел бы еще в прошлом году из-за языка. И когда ты все успеваешь?
– Жалко мне вас, дембелей бесшабашных, что сгубили свою жизнь сгоряча. Потому и приходится изучать ночной радиоэфир, – отшутился Серега.
(Володька Павлов по прозвищу «Фуфел Тряпочный», их четвертый корешок, проходивший в школе испанский и успевший благополучно его забыть после армии и Рабфака, ввиду отсутствия в «Мудях» испаноязычной кафедры, был направлен в немецкую группу и по определению был первым кандидатом на вылет. Однако, благодаря собственному упорству и бескорыстной пахоте Купермана, сумел удержаться).
– Я когда из Интуриста уходил, – продолжал разгоряченный ликерными парами Серега, – обнимали, целовали. Лапочка мол, говорят, душка, приходи к нам после института, пройдешь переподготовку по нашей программе – возьмем с удовольствием.
– Пойдешь? – деловито осведомился Кот.
– А толку что. У переводчика голый оклад – 95 рэ. И никаких перспектив – мужиков за границу не выпускают. Как же, потенциальные перебежчики. Кругом одно бабье, кормится мелкой фарцой