Шел 1999 год. Темнота прохладного августовского вечера все плотнее окутывала утомленные шумом и суетой автомагистрали Подмосковья. Где-то около одиннадцати с одной из них к кованым двустворчатым воротам учебного центра охранного предприятия «Титан» съехала белая «Нива». Взглянув на ее номера, охрана без формальностей пропустила машину вглубь территории.
Миновав широкую кленовую аллею, «Нива» подъехала к небольшому архитектурному ансамблю, выдержанному в стиле первых послевоенных пятилеток. В советские времена на месте нынешнего центра находился профилакторий московского завода. В девяностые годы некогда процветающее социалистическое предприятие разорилось, и было вынужденно распрощаться с частью своей недвижимости, в том числе и с профилакторием.
«Нива» остановилась под старомодным фонарем напротив входа в бывший административный корпус здравницы, когда по каменным ступенькам крыльца уже стучали торопливые шаги встречающей стороны. В количественном отношении она выглядела весьма скромно – всего один человек. Зато какой! Сам глава фирмы «Титан» Борис Васильевич Столяр.
Из машины вылез сухопарый седой мужчина в строгом сером костюме и с черным портфелем в руке. Вместо приветствия он окинул придирчивым взглядом Столяра и недовольно произнес:
– Теряешь форму, Боря. Гляжу, в чревоугодии погряз. Щеки вон, как хомяк, отъел. – Он заметил на пальце главы «Титана» золотой перстенек с очень чистым бриллиантиком и продолжил с еще большим неодобрением в голосе: – На роскошь падким стал. В цацках дорогих щеголяешь. Ну прям второй граф Монте-Кристо!
– Так это ж я для дела, – быстро нашелся Борис Васильевич. – Респектабельности добрал, чтобы клиенты с первого взгляда видели, что с руководителем солидной фирмы дело имеют, а не с фуфлом каким-нибудь.
– Не стекляшками дорогими авторитет зарабатывается, а трудом праведным, – не унимался гость.
– А разве я не трудом? Разве я вас, Анатолий Герасимович, подводил когда-нибудь?
– Если бы подводил, мы бы сейчас с тобой не беседовали.
– Вот видите. Значит, со мной полный порядок, – заключил Столяр.
– Сплюнь лучше, респектабельный ты мой, – посоветовал гость. – Сплюнь и пошли работать. Время позднее, а дел еще ой как много.
Несколько лет назад командир отряда ОМОН майор Столяр получил приказ принять участие в операции по изъятию партии оружия в загородном доме одного московского мафиози. Бойцы Столяра без шума сняли охрану и ворвались в особняк. Вскоре его хозяин и пяток гостей лежали на полу лицом вниз с наручниками на запястьях. Но то ли агенты что-то напутали, то ли бандиты до операции успели вывезти оружие, только при обыске в доме не нашли ни одного ствола.
Всех задержанных пришлось отпустить.
К несчастью, вышедший сухим из воды мафиози оказался мстительным малым. Стоило омоновцам уехать, как он обзвонил редакции ряда газет и телеканалов. Через час в особняке защелкали фотоаппараты, замелькали объективы телекамер, фиксируя на пленку расквашенные носы охранников, разбросанные вещи, битую посуду и ужасно живописную шишку на лбу у одного из гостей. С десяток диктофонов жадно ловили каждое слово очевидцев о зверствах и беззакониях, учиненных омоновцами над неповинными гражданами. Апофеозом этого шоу стало откровение хозяина дома о пропаже нескольких сотен долларов.
Шумиха получилась громкой. А тут, прямо как нарочно, неудачный «шмон» совпал по времени с очередной кампанией по очищению рядов МВД от лиц, дискредитирующих высокое звание сотрудника российской милиции. Из больших кабинетов пришла полная раздражения директива. Содержание ее вкратце сводилось к следующему: невзирая на лица, строго наказать виновных.
Начальники струхнули и ради безопасности собственных погон пожертвовали майором, уволив его со службы с формулировкой «за грубые просчеты в учебной и воспитательной работе с личным составом, приведшие к нанесению необоснованных телесных повреждений подозреваемым и порче их имущества». Когда же Столяр возмутился, его еще и в неблагодарности упрекнули. Мол, чем права качать, радовался бы лучше, что до суда дело не дошло.
Обозленный на весь мир тридцатидвухлетний холостяк заперся в своей однокомнатной квартире и свирепо запил. Запой продолжался четыре дня. Утром пятого Столяра разбудил настойчивый звонок в дверь. Чертыхаясь, майор с трудом поднялся с кровати и поплелся открывать.
На лестничной площадке стоял сухопарый пожилой мужчина с широким скуластым лицом и гладко зачесанными назад седыми волосами.
– Воронин Анатолий Герасимович, – представился незнакомец, окидывая Столяра пронзительным, как зимний северный ветер, взглядом. – Председатель ассоциации бывших военнослужащих «Слава».
– Какой председатель? Какая ассоциация? – рассеянно пробормотал Столяр, одолеваемый похмельным синдромом. – Ты, отец, дверью-то не ошибся?
На лице седовласого председателя появилось подобие слабой улыбки.
– Разве ты, Боря, не тот майор, которого