Моя мама – физик-атомщик, родила меня по любви, но, как оказалось, любовь была без взаимности. Мой папашка сбежал от неё, так и не узнав радости отцовства, а мама, гордая, сильная и независимая, как большинство русских женщин, решила растить меня одна. Она работала в мужском коллективе в одном из НИИ, её очень ценили, и она неплохо зарабатывала. Мы ни в чём не нуждались. Мамины ухажёры часто наведывались к нам в дом, но никто не претендовал на звание моего отца. У мамы был острый ум, сильный характер и очень критическое отношение к жизни. Мужчин к ней тянуло, но она подавляла их силой своего интеллекта и явным стремлением создать семью. Мне очень не хватало отца. Несколько раз я пыталась назвать папой маминых любовников, но после этого они исчезали навсегда. Мама сердилась и говорила мне, что папа бывает только один и он у меня есть, только в командировке. Помню, как мечтала поскорей вырасти, поехать в этот далёкий город Командировка и найти там своего отца. Может, в силу этих обстоятельств я и приняла ухаживания почти вдвое старше меня человека, подсознательно стараясь заполнить эту брешь в моей жизни.
Однажды, в самом начале наших отношений с папиком, в очередной совместной командировке мы валялись на диване, и я ласкалась к нему, как кошка. Он, такой большой и сильный, внушал мне чувство надёжности и защищённости. Помню, как, прижавшись к его щеке, смущённо проговорила:
– Знаешь, ты мне напомнил отца. Я никогда его не видела, он оставил нас с мамой, когда меня ещё не было. Будь моим отцом, стану звать тебя папой, нет, лучше папиком. – Я рассмеялась. Он как-то странно посмотрел на меня и произнёс:
– Видишь ли, девочка, это уже смахивает на инцест.
Затем ласково прижал к себе и начал целовать. То ли ему стало жаль меня, то ли ему понравилась сама идея спать с дочкой, не знаю, но любил он меня в ту ночь сильно и страстно, как никогда. Вспомнив папика, я загрустила. Прошло уже три дня, как мы расстались, а он даже не позвонил. Как он там? Неужели рад, что меня не стало в его жизни?
Судорожно вздохнув, очнулась от воспоминаний. На улице уже стемнело. Натянув джинсы и футболку, нехотя поплелась на ужин. В ресторане звучала нежная восточная мелодия, слышались взрывы смеха, звон посуды и болтовня на разных языках. Именно в такой атмосфере всеобщей радости своё одиночество ощущаешь наиболее остро. Лениво пожевала овощи и, чтобы поднять себе настроение, потом ещё съела пару крошечных тающих во рту пирожных. Поймала несколько заинтересованных взглядов мужчин, но тут же отвела глаза. Меня привлекала та роль, которую выбрала для себя, – страдающая недоступная дива. Упиваясь своим страданием, я хотела испить эту чашу до дна. Едва добравшись до своего бунгало, бросилась на кровать и сразу уснула.
Утром, ещё сквозь сон, я почувствовала на себе чей-то взгляд. Первым моим порывом было натянуть на себя простыню, которая