Кентор Геврал. Антон Балакин

изучаться целым отрядом экспертов. Осуждения за неудавшуюся экспедицию, равно как и торжественных наград за нечаянное открытие, Кентор не ждал: для Гевралов подобное было за гранью привычного. Будучи потомками крупнейших земных учёных, для которых на первом месте всегда стояли выживание марсианской колонии и дальнейший научно-технический прогресс, все Гевралы были довольно практичны и скупы на внешнее выражение сильных чувств (особенно негативных). В их особой для человеческого сообщества среде ценились эмоциональная сдержанность, точность, логичность, умение мыслить стратегически и заранее просчитывать будущие последствия любых слов и действий. В первые десятилетия существования колонии, задолго до завершения строительства Элизиума, именно эти качества повышали вероятность выживания индивида и всего коллектива. Наличие их гарантировало уважение со стороны других колонистов. Именно за эти черты характера – парадоксально или вовсе нет? – первые марсианки глубоко влюблялись в своих избранников. Наконец, не иначе как эти же черты закреплялись как наследственные признаки в генах младенцев, рождённых этими марсианками. Гевралы были учёными по сути и по крови.

      – Кейн, ты хорошо себя чувствуешь? – удивлённо спросил Зейн, несколько раз проведя поставленной ребром ладонью перед его глазами. – Это же помитоха с репликой мяса земной коровы! Неужели невкусно? Не мучай бедные паслёновые, не нравится – так отдай мне!

      Рыженькая Юни мило улыбалась, вопросительно заглядывая ему в глаза.

      – Я в полном порядке, – улыбнулся в ответ Кентор, отправляя в рот небольшую порцию пищи. – Думаю о том, что мы видели рядом с каньоном.

      – Не волнуйся, в данных никто не усомнится. Всё было снято в ИК-спектре, даже носитель с дрона уже изъят для анализа.

      – О, я не беспокоюсь об этом. Меня интересует природа этого создания. Невозможно, чтобы оно было единственным экземпляром. С какой бы глубины оно ни поднялось к поверхности, зная о его существовании, Совет теперь обязательно обнаружит его и ему подобных. Но что это было? Я отчётливо видел два нервных центра, может, два сердца. Если так, то при температуре около пятидесяти по Цельсию ниже нуля эти сердца должны перекачивать жидкость, содержащую огромный процент соли, чтобы оставаться жидкостью…

      – Он говорит это исключительно ради тебя, – перебил Зейн, обращаясь к Юни и заговорщицки подмигивая. – Биология вообще не по его части.

      Юни засмеялась, Кентор, сбившись, тоже рассмеялся вслед за ней.

      – Зато биология по моей части, и я могу сказать, что разбирается он в ней неплохо, – заметила девушка. – Только вот аналогов существу, которое вы встретили, биологии известно не так уж много – ни одного. Сравнивать не с чем. При столь низких температурах, которые зарегистрировал тепловизор, известные нам живые существа никогда не бывают настолько активными, а чаще всего вообще находятся в глубокой гибернации; к тому же,