Неоновые кости. Кэролин Кларк

важно, все земные дела на самом деле бессмысленны, все свои капиталы не унести с собой в могилу. А ведь все мы когда-нибудь умрем, поэтому стоит искать смысла в чём-то другом. Я тоже думала так, но как-то, раз я пришла к себе в убежище, в мой оплот душевного спокойствия. Я села на край крыши, на черном небе раскинулись звёзды, вдали горят тысячи огней – всё было таким тихим, таким спокойным. Но я не почувствовала тишины внутри, во мне разыгрался ураган! Мне стало как-то не по себе, вроде бы всё прекрасно, но, а на душе что-то не так. А после я поняла, что жизнь моя слишком легка. Николас не обижал меня, мама прекрасно чувствовала себя, учебный год закончился отлично, таких успехов у меня не было ещё никогда, Джени ещё не уехала и была рядом со мной. У меня всё было прекрасно, так что же мне было сидеть на этой крыше? Всё спокойствие вдруг исчезло, у меня не было поводов грустить. Даже то подростковое, непонятно откуда взявшееся волнение, покинуло меня. Это знакомый, нахлопывающий стресс и отчаяние вдруг куда-то ускользнули. После шестнадцати это чувство постепенно исчезало, а в семнадцать оно покинуло меня вовсе. Одной проблемой меньше, но вот только жизнь без проблем – это не жизнь.

      А у меня была проблема: живот! Нужно было как-то отвлечь себя от этой насущной проблемы. И я вспомнила о ещё одной, о Николасе. Когда я не обижалась на него, то пыталась его понять. С точки зрения вампиризма его можно было понять, возможно, он отнимал у меня жизненную энергию, но это мне как-то не давало ответов. По-человечески я не могла его понять. Эта проблема отцов и детей спровоцировала меня написать стих. В детстве я писала стихи, потом показывала их Джени, которая тоже писала. Она, в свою очередь, показывала мне свои. Было смешно и страшно. Но вот что у меня получилось:

      Будто шёпот из могилы,

      Слышу так я голос твой,

      Будто шелест старой силы,

      Вижу так я лепет твой.

      Старость в дверь мою стучится,

      Открывать мне не к чему,

      Гордость из меня сочится,

      Понимать? Я не пойму.

      Не понять мне голос тихий,

      Из прошедших перемен,

      Не понять мне век тот лихий,

      Для меня та жизнь лишь тлен.

      Но не окинуть старым взором,

      Те мечты, ту благодать,

      Что окажется лишь вздором,

      Лучше так чем жить все вспять.

      Невозможно прикоснуться,

      К древним предкам и родам,

      Так зачем за зря тянутся,

      Могиле к солнцу, так и к нам?

      Конечно, сравнение с могилой, могло оскорбить его чувства, но и хрен с ним, вполне, возможно, что я их ему не покажу. Последние свои стихи я никому не показывала. Юношеский максимализм: посмотрите на меня! Я существую, вот что умею! Он куда-то ушёл и это стало глупым хобби, жалкой посредственности, что я гордо признаю в свои семнадцать и что я всяческий отрицала в четырнадцать. В свои четырнадцать мне больше хотелось радоваться жизни, хотелось какого-то счастья, хотелось доказать что я здесь не просто так. Теперь же я разучилась