Причем шел он до крайности неправильно – как-то не так. Диссонанс мне, целителю, был заметен.
– И я вас очень внимательно слушаю, уважаемая леди, – произнес господин Мелоуин, подойдя.
Я же в очередной раз обратила внимание на несоответствие строения его тела и собственно походки. Учитывая, как господин двигался, у него ноги должны быть значительно короче, но… Но не об этом сейчас речь.
– Господин Мелоуин…
Я кусала губы, не зная как спросить, а пытливые черные глаза пристально смотрели на меня из-под кустистых бровей, и я все же решилась:
– Господин Мелоуин, а что вы имели ввиду, когда сказали Алеху фразу «Сорвусь, наору, а мне потом ноги переломают»?
И пытливым взгляд мгновенно перестал быть. Более того, мужчина отвел глаза, несколько смущенно закашлялся и произнес:
– Так метафора, леди Сайрен.
Недоверчиво смотрю на мастера-кондитера, он прекратил смущаться и почему-то зло взглянул на меня. И вот тогда я решилась уточнить:
– То есть чисто метафорически, господин Эллохар переломает вам ноги?
Ответом мне стала широкая и даже счастливая улыбка, и мужчина переспросил:
– Ноги?! Лорд Эллохар? Ух, леди, вот насмешили! – и посмеиваясь, господин Мелоуин пояснил: – Вот кто-кто, а лорд Эллохар никогда не опустится до банального перелома ноги. – Улыбка пропала и уже хмуро, мастер-кондитер добавил: – С его-то способностями, воображением и исследовательским энтузиазмом – ноги это как-то мелочно. И хватит стоять, за работу, леди.
С этими словами господин Мелоуин ушел обратно к нетерпеливо ожидающим его братьям Шилли, которые взирали на мастера-кондитера как мы на леди Соер во время лекций – с обожанием и жаждой знаний в глазах.
Мне ничего иного не оставалось, кроме как вернуться к госпоже Арне, доделывать прическу. И глядя на ложащиеся волнами завитки, я с некоторой долей грусти вспомнила приоритет, который позволяли себе магини – распущенные волосы. В среднем сословии подобные вольности не допускались, и даже коса считалась чем-то неопрятным и неприличным. Впрочем, в торговом сословии запретов и ограничений было множество и в самых разных областях, возможно именно поэтому мне все чаще не хватало той свободы, что царила в среде магов.
Осторожный стук в двери и почти сразу заглянувший Герман.
– Тебе просили передать, какая-то девушка, – младший Шилли протянул мне конверт. – И да, как ты?
– Все хорошо, – улыбнулась я, разворачивая слой необычайно плотной бумаги.
В конверте оказался прямоугольный лист черной тисненной золотом бумаги, на которой было выведено:
«Я с радостью приму ваше лестное предложение».
Вероятно, я и самой себе не смогла бы объяснить, почему после прочтения этих слов на душе вдруг стало легко и радостно. И все сложности предстоящего открытия чайной показались преодолимыми, несущественными и приятными