Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования. Евгений Александрович Глущенко

что эти симпатяги примут форму активной поддержки его войск. Так и случилось: «русская партия» сидела по домам, не оказывая помощи ни тем ни другим, хотя этот нейтралитет можно считать дружественным русским и враждебным кокандцам. Разведка сил, средств и настроений противника была довольно поверхностной, то есть элемент авантюры в предприятии 14–16 июня 1865 г. определенно присутствовал. Нет сомнений, что очень важное значение для исхода дела имели личное мужество, инициативность и решительность самого руководителя операции. Взятие Ташкента стало самой большой победой и великой удачей Михаила Григорьевича, то был пик его военной карьеры, с которым не могло сравняться ни одно из деяний всей его 70-летней жизни.

      Сторонники ориентации на Россию получили возможность открыто выразить свою радость, в их среде Черняева стали называть «ширнаиб», то есть непобедимый полководец, что чрезвычайно льстило самолюбию Михаила Григорьевича. Ташкентский посад полюбил русского генерала еще больше, когда на базарных площадях было оглашено его обращение к жителям. Ширнаиб провозглашал неприкосновенность их веры и обычаев, обещал не размещать своих солдат на постой в их домах и не мобилизовывать самих обывателей в русскую армию. Был сохранен шариатский суд; запрещались произвольные поборы; на годичный срок ташкентцы освобождались от каких-либо податей и налогов. Щедрость покорителя Ташкента нанесла ущерб российской казне: отменив подати, он был вынужден одалживать деньги на нужды своей администрации у частных лиц; черняевский долг составил 300 тысяч рублей, казна погасила его только в 1871 г.

      Взятие самого большого города Средней Азии получило международный резонанс. Предвидя британскую реакцию, Горчаков негодовал, требовал наказать новоявленного Ермака Тимофеевича – вице-канцлер запамятовал, что победителей не судят. А Михаил Григорьевич это правило помнил хорошо. Он не ошибся. На донесении Крыжановского о его победе Император начертал: «Славное дело!» Вскоре в Оренбурге была получена телеграмма от Д.А. Милютина (шла 6 часов 45 минут): «Государь Император, прочитав донесение № 2306 о взятии Ташкента, пожаловал генералу Черняеву золотую саблю с бриллиантами, начальникам повелел объявить благоволение, а нижним чинам выдать по два рубля, а не по одному, как сказано в телеграмме № 4; о награждении всех отличившихся ожидается представление»[140].

      Михаил Григорьевич не ошибся, он знал, что действует в соответствии с видами российского правительства. Его победа заметно повысила авторитет России на мировой арене (такое это было время), дала возможность включить в границы империи плодородный оазис, обеспечить туркестанские войска продовольствием. Взятие Ташкента обсуждалось в российских газетах; в статьях говорилось о роли города как торгового центра, «который может принять значение главнейшего рынка для всей Средней Азии», отмечалось богатство Туркестанской области полезными ископаемыми. «ожидающими рациональной разработки»[141].

      Его