Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования. Евгений Александрович Глущенко

большего числа кокандских укреплений. Вполне возможно, что, зная об их взаимной неприязни и соперничестве, начальство назначило их в пару для быстрейшего достижения цели. И они двинулись навстречу друг другу. После двухчасовой стычки 4 июня командиру Зачуйского отряда сдалась крепость Аулие-Ата; комендант крепости «с 400 конными, – доносил Черняев, – бежал из цитадели. Пешие сарбазы, бросив оружие, смешались с жителями»[101]. Почти одновременно, а точнее, пять дней спустя отряд Веревкина подошел к одному из священных городов ислама Туркестану, но встретил сильное сопротивление Кокандского гарнизона и был вынужден начать осаду. Потеряв пять человек убитыми, 12 июня 1864 г. Веревкин занял город. То были плановые победы, и за них оба полковника уже через месяц стали генерал-майорами.

      Госпожа «Удача» повернулась к Михаилу Григорьевичу анфас. После занятия двух ключевых пунктов – Туркестана и Аулие-Аты – в Петербурге приняли решение создать третью пограничную линию – Новококандскую и назначить ее начальником М.Г. Черняева. Однако Черняев еще не знал о своем назначении, когда, решив развить успех, пошел воевать Чимкент. Захват Чимкента не предусматривался планом военных действий на 1864 г., однако Черняев справедливо полагал, что без этого дорожного узла новая российская граница была бы неполноценной. Он попросил поддержки у Веревкина, который стоял в нескольких переходах от Чимкента, но «получил от Веревкина грубое письмо от 2 июля, в котором тот уведомлял, что отряда не вышлет, потому что нужно строить помещения на зиму и косить сено»[102].

      Формально Веревкин был прав – поход на Чимкент был явной импровизацией новоиспеченного генерала, к тому же до Веревкина еще не дошло приказание военного министра: «Высочайше повелено для единства распоряжения на новой Кокандской линии подчинить генерал-майору Черняеву всю эту линию до долины Чу до Яны-Кургана со включением и войск, составляющих отряд генерала Веревкина»[103]. То был удар по самолюбию не только Веревкина, но и Безака. В самом деле, большая часть территории, завоеванной Веревкиным, включая Туркестан, отходила под командование несносного Черняева, да еще и отряд Веревкина в придачу. Естественно, что Безак поспешил послать донос в Петербург, раскрыв планы Черняева захватить Чимкент. Между Петербургом, Оренбургом и Омском летели курьеры и телеграммы: военный министр попросил Дюгамеля вразумить Черняева, «чтобы отнюдь не увлекался далее того, что было предположено»[104].

      Министр и генерал-губернаторы, однако, не понимали, что имеют дело с Ермаком Тимофеевичем. Ермак же возмущался: «Из последних бумаг, полученных из штаба Сибирского корпуса, – писал Михаил Григорьевич своему другу Полторацкому 20 августа, – я заключаю, что ветер подул мне в самое рыло. Если это будет продолжаться, то я стану отплевываться, а затем и вовсе плюну. Я сделал все то, что предполагал сделать еще в Петербурге, и могу продолжать дело, если будут иметь ко мне доверие и не станут слушать