Мальчик улыбнулся и посмотрел по сторонам. Он больше не чувствовал ни страха, ни боли, он почти забыл про Джейн. Лес перестал его пугать, но люди у костра… почему он не может их посчитать…
– Потому что нас много – ответил старик, словно прочитав его мысли, затем закрыл его глаза ладонью, и Джереми увидел всё.
Когда он проснулся, то первым делом нарисовал то, что увидел, не всё, лишь часть, но этого было достаточно, чтобы Джейн, найдя потом эти рисунки, чуть не лишилась чувств. Потом он побежал к ней в комнату и сидел возле её постели пока Джейн спала. Его била дрожь, колотилось сердце, он пытался успокоиться, поэтому раскачивался взад-вперёд, словно маятник. Потом она проснулась, и он понял, что Джейн его боится. Почему? Он ей ничего не сделал, так почему она так его боится? Он откуда-то знал, что у неё больное сердце.
Вскоре Джереми начал тайком брать книги из библиотеки отца. Раньше он любил слушать, как читает Джейн, теперь же он сам мог читать бегло, проглатывая книгу за книгой. Он понимал всё, о чём написано в этих взрослых книгах. Он начал видеть чужие сны, а вскоре понял, что может их показывать. Он не знал, как это понял. Человек, умеющий писать знает, что может взять в руки ручку и написать что-то на листе бумаги, так и Джереми просто знал, что может показывать сны. И он знал, что в доме Уитлов, когда все будут спать и видеть сны, которые, возможно, он сам навеет им, он включит маленькую настольную лампу, достанет карандаш и хост и набросает долину Даннердейл и, быть может, она выйдет именно такой, какой видел её когда-то Вордсворт. А размеренное дыхание спящих обитателей дома сольётся в единую ночную песню, Джереми слышал её каждую ночь у себя дома. Он успел к ней привыкнуть и даже полюбить. Все домашние видели сны, придуманные им. Иногда он просто наблюдал, что видят они в своих снах. Им снились давно позабытые лица и места, слышались голоса вдалеке, они дотрагивались до давно утерянных вещей, будь то детский медальончик его матери, серебряный портсигар, принадлежащий деду Уолдена, или распечатанный конверт без подписи из мельчайших проблесков сновидений Джейн.
Раньше Джереми вообще ничего не видел у Джейн – она единственная, кому не снились сны. И оттого он не мог показывать ей свои сновидения, она была словно отгорожена кирпичной стеной от него. Но недавно в стене появилась крошечная щель, из этой щели лился яркий свет, и доносилось неприятное мерзкое шипение множества враждебных голосов, словно шептались не люди, а спутанные змеи. Однажды Джереми подошёл и заглянул в эту щель. Сначала свет ослепил его, но потом он исчез, и стало темно, он не мог ничего увидеть, но мог слышать. Он слышал всё то же шипение и плач, ему казалось, что плачет младенец. Шипение и плач усиливались, сливались воедино, казалось, маленькая скважина в стене начала пульсировать, искривляться, двигаться. Джереми немного отстранялся от стены, продолжая вслушиваться в это странное шипение. Однажды из щели в стене потекла кровь. Её было так много, она вытекала из тёмной, почти чёрной скважины быстрой струёй, стекала вниз по