Наверное, самая тяжкая экспедиционная обязанность выпадала мне в начале сезона. Я вместе с нашими бригадирами отправлялся на место раскопок заранее. В Уре случаются такие сильные песчаные бури, что одно крыло экспедиционного дома после нашего летнего отсутствия бывало заметено песком по самую крышу, и мы дня по три раскапывали его обратно. Привести дом в порядок было трудоёмкой задачей. Увы, несмотря на суровое и исключительно засушливое лето, поздней осенью нас ожидали ужасные ливни: нас задевал хвост индийского муссона.
На раскопках мы задействовали около двухсот – двухсот пятидесяти человек, иногда больше, иногда меньше. Рабочие трудились от рассвета до заката с получасовым перерывом на завтрак и часовым – на обед и получали за полный день энергичной работы по рупии, что примерно равнялось восемнадцати пенсам. Кроме того, они получали «бакшиш», то есть вознаграждение, за каждую, даже самую незначительную находку в качестве поощрения за внимательность. Каждая бригада состояла из кайловщика, землекопа и четырёх, пяти или даже шести корзинщиков, в зависимости от того, насколько далеко нужно было нести землю. Ещё существовала небольшая бригада человек из восьми, управлявших двумя вагонами на нашей узкоколейке.
Арабские племена были крайне бедны, существовали на грани голодной смерти. От них не приходилось ожидать избыточной энергии, их заставляли работать увещеваниями, похвалой, а порой и страхом увольнения. И всё же работа на раскопках считалась большим благом, все стремились её получить.
Работу требовалось выполнять медленно, но за двенадцать лет наши рабочие переместили сотни тысяч тонн почвы. Они были костяком нашей незаменимой команды, извлекающей историю из-под земли. Рабочими командовал бригадир, пожилой отец семейства Хамуди ибн Шейх Ибрагим из Джераблуса, что на севере Сирии. Перед тем как приехать в Ур, Хамуди много лет работал у Вулли на раскопках Каркемиша. С ним приехали трое сыновей. Я вижу будто сейчас, как наш старый добрый Хамуди,