– А это кто, твой дед? – прервал ее Дармер. – Он-то жив?
– Жив, что с ним станется, – с недовольством ответила девушка.
– А где он сейчас? – поинтересовалась Сальвадора.
– Понятия не имею, – пожала плечами Кси. – Но точно не в мастерской, иначе бы первее всех выбежал поприветствовать свою «самую дорогую и любимую внучку»! И слава богам! Мне дико повезло, что мы на него не нарва…
– Кого я вижу! Это же моя самая дорогая и любимая внучка! Как же я по тебе скучал!
Ксилота даже пискнуть не успела, как оказалась стиснута в крепких объятиях рыжего здоровяка, которого и теперь язык не поворачивался назвать дедом. За десять лет он ни капли не изменился и отличался от своего двойника с фотографии только бородой – она стала еще длиннее.
На этот раз Кси не стала терпеливо сносить подобное обращение и попыталась вырваться. Но усилия ни к чему не привели – здоровяк внимания не обратил на ее трепыхания. Теперь даже Дармеру стало немного жалко Кси. Та словно кукла болталась в руках чрезмерно соскучившегося деда и выслушивала поток словоизлияний.
От продолжения экзекуции ее спасли остальные родственники, вернувшиеся в торговый зал с готовыми кольцами. Ребята ожидали увидеть что-то вроде колец для очищения энергии и сильно удивились. Кольца оказались сделаны не из металла, а высечены из цельных камней. Их цвет совпадал с цветами четырех стихий.
– А что это за камни? – спросила Адель, разглядывая кольца в руке Ксилоты, которые той передал отец.
Кси закатила глаза.
– Ты алхимию в академии совсем не изучала? – и, оставив вопрос без ответа, сказала: – Это же элементарная вещь! Четыре драгоценных камня – вместилища четырех стихий в кристаллизированном виде. Они идеальные преобразователи одного типа энергии в другой! Вот это твой, Дармер, – она протянула товарищу прозрачное кольцо, – алмаз, камень стихии Воздуха. А это твой, Салли, сапфир, – положила Кси на ладонь подруги кольцо из синего камня.
Адель досталось изумрудное кольцо, и в руке Ксилоты остался пылающий красным рубин.
Когда все кольца были разобраны, Трим попытался узнать, сколько они должны, но господин и госпожа Триквер в один голос заявили, что с друзей дочери денег не возьмут, и отвергли любые попытки заплатить. После этого Кси, как бы она не хотела побыстрее уйти, подверглась еще одному сеансу объятий, теперь прощальных. Даже Октант подошел, чтобы попрощаться с сестрой, и этот жест поверг Кси в ступор. Что творилось со старшими Трикверами – словами не передать. Дед Ксилоты, которого звали Расалас, сбегал куда-то в недра дома и принес внучке кулон – прозрачный голубовато-зеленый камень на цепочке, которую он тут же повесил ей на шею.
– И зачем это? – спросила Кси, разглядывая вплавленный в серебро