В этой черноте я вскоре различаю две ковыляющие фигуры. Направляюсь к ним. Два пожилых красноармейца, опираясь на винтовки и прихрамывая, бредут к оврагу.
– Ранены? – спрашиваю я.
– Ранены, – говорят они.
– Держитесь левее, там перевязочный пункт.
У деревни опять завязывается перестрелка, звонко хлопают разрывы гранат, и вновь, покрывая все звуки, победно стучит тяжелый пулемет.
Из черноты выступает группа. Двое ведут, почти тащат под руки низкорослого бойца. Еще двое поддерживают тех, кто тащит.
– Все ранены? – спрашиваю я.
– Ранены, ранены, – торопливо отвечают мне.
– Минуту… Вы куда ранены? – обращаюсь я к одному из тех, кто поддерживает.
– Куда ранен?.. Я никуда, это товарищ ранен.
– Его доведут двое. Возвращайтесь. Вы тоже, – говорю я второму поддерживающему.
– Как возвращайтесь? Зачем возвращайтесь? – горячо возражают мне. – Товарищ ранен, наш товарищ.
– Возвращайтесь немедленно! – прикрикиваю я на двоих.
– Ай, нехорошо, нехороший человек, – стыдят меня те двое, пятятся и уходят обратно к деревне…
Очень неприятно… Наверно, деморализованы нашим недавним поражением под Сычевкой, объясняю я себе. Или просто несознательные.
Минут пятнадцать спустя в темноте показывается длинная фигура с винтовкой за плечом.
– Ранен?
Фигура начинает хромать.
– Куда ранен? – спрашиваю я, приблизившись. На меня смотрит здоровая молодая физиономия с коричневатыми впадинами глаз.
– В ногу ранен. – Голос тоже молодой и здоровый. Парень старше меня, вероятно, года на три.
– А ну, покажи! – требую я.
– Отойди, – глуховато произносит он. – Тебе легко тут… Ты бы там попробовал.
Он задевает за живое.
– Пробовал. А ну, кругом… Марш!
Парень безмолвно поворачивается и идет к деревне. Я – за ним…
«Чертовщина, – думаю я. – Трус он, и все. Не может справиться с низменным инстинктом самосохранения… А я?»
Зарево пожара все ближе. Когда обрушиваются крыши, столб искр бежит к небу. Перестрелка не прекращается. Пули дзинькают и словно лопаются в воздухе.
– Разрывными, гад, бьет, – замечает парень.
Я молчу. Сейчас мне очень важно убедиться, что я сильнее своих инстинктов.
– Закурить не будет? – не оборачиваясь, спрашивает он. – А то я почти пришел.
– Не курю.
Над нами проносится пулеметная очередь, парень падает, потом бросается к снежному окопу, где посверкивают винтовочные выстрелы. Я кидаюсь ничком, отползаю к груде торчащих из снега обугленных бревен.
Отсюда, кажется, рукой можно достать до крайнего ряда горящих изб. Ловлю себя, что мне хочется побыстрее в темное поле, на свой пост, и вижу в освещенном пространстве