– Эй, кто тут толкается?
– И нас тоже зашибли.
– Вот невежи!
«Сами невежи! – возмущенно думала я. – Причем жестокие и бесчувственные. Рядом бьют ребенка, а вы стоите себе как ни в чем не бывало и спокойно болтаете. Ну, хоть бы кто-нибудь заступился за несчастного!»
На всех парах мы залетели за крепостную стену. Здоровенный мужчина, потряхивая кудрями, одной рукой держал за шиворот вырывающегося мальчика, а другой размеренно бил плеткой по детским плечам: пах! пах! пах! Рядом с негодяем притоптывала, охваченная высокими языками пламени, алая ящерица. Толстая, раздувшаяся от сытости, она была ростом Шакловитому по плечо. Передними лапами Жестокость раздирала Федькину грудь, а зубами выхватывала и судорожно глотала куски его сердца. Расшитый самоцветами белый кафтан злодея был залит кровью. Возле нарядной кареты, у входа в которую и происходила порка, спиной к нам стояли какие-то люди – на вид подростки. И тоже, представьте, даже не думали вмешиваться в этот ужас – настоящие истуканы! Отшвырнув в сторону мальчишек, мы подскочили к мерзавцу. Сашка вырвал у него кнутик и, размахнувшись, забросил через стену Пресбурга. Шакловитый изумленно икнул, проводив глазами улетающую плетку. Ящерюга оглянулась на Иноземцева и грозно рыкнула на него. Саня в ответ наступил ногой рептилии на хвост, накрепко прищемив его к земле. Жестокость зашипела от боли, вырвалась от нашего друга, прыгнула в воздух и, вся в бледных сполохах, умчалась за горизонт. Светка залепила садисту подзатыльник, а я сбоку пнула его так, что Федька отлетел к карете, въехал головой в распахнутую дверцу, стукнулся об нее и затих. Малыш, радостно всхлипнув, подтянул сползающие штанишки и бросился бежать.
– Вот как надо действовать, новобранцы! – рявкнул откуда-то знакомый голос. – Учитесь боевому духу у взвода Кирилла Владимировича! А то стоите, глазами хлопаете, как сонные овцы. Будьте бойчее, ясно?
– Ясно, – уныло протянули в ответ Щукин и Мухин, – это были, представьте, они!
Но где же, интересно, их командир? Страус – птица крупная. Так просто ей не спрятаться! Ага, вот и Савва Романович, – над крышей экипажа показалась его голая макушка, следом – большой блестящий глаз. Птица обвела им окружающее пространство и выпрямилась во весь свой немалый рост. Значит, прапорщик хоронился за громадной каретой жестокого Федьки! Только зачем? Акимова-то рядом нет – значит, никто из местных жителей и так не заметит страуса. Странно! Распушив черно-белые перья, Савва Романович вышел к нам и одобрительно гаркнул:
– Молодцы, Саша, Света и Ира! Объявляю вам благодарность перед строем!
– А чего Зема с ботаничками в наше дело влезли? – надул губы Ленька. – Кто их просил?
– А того, – ехидно ответила птица, – что кое-кто здесь