– Непорядочно? Какая ты старомодная, тетя! – усмехнулась я совсем невесело.
– Да, это слово слышу очень редко. Но посмотри сама – как он поступил со всеми своими женами? И эта глупенькая девочка, его третья и последняя жена?
– А ты откуда ее знаешь? – подозрительно спросила я. Вот уж не думала, что Мила в курсе личной жизни Ганецкого!
– Валентина Фердинандовна делает брови у нее в салоне, – призналась тетушка.
– Где?!
Мила укоризненно покачала головой:
– Женя, ты же все-таки не солдат, а красивая молодая женщина! Сейчас есть специальные салоны, там делают брови. В нашем возрасте это большая проблема.
Я искренне расхохоталась.
– Вот доживешь до моих лет… – слегка обиделась Мила.
– Обязательно доживу! – пообещала я. – Всем врагам назло.
Вообще-то у меня есть косметолог, и бровями своими я тоже занимаюсь – но так, от случая к случаю. Представив себе Валентину Фердинандовну, в прошлом партийного работника, гордо восседающую в кресле салона, я развеселилась окончательно.
– Ладно, Мила, сейчас мне нужно немного поработать.
Тетя поспешно поднялась:
– Ухожу, ухожу! Не буду тебе мешать!
– Ты мне вовсе не мешаешь. Наоборот – не могла бы ты мне помочь?
Мила всплеснула руками:
– Конечно! Буду рада! А что нужно делать?
Я окинула взглядом голубые кудряшки и ясные глаза тетушки и призналась:
– Я хочу написать несколько анонимных писем.
– Извини? – Мила склонила голову набок. Иногда у нее проблемы со слухом.
– Это не настоящие анонимные письма, – поспешно сообщила я. – Это мистификация. Шутка, понимаешь?
Тетя внимательно вгляделась в меня. Я сделала непроницаемое лицо.
– Хорошо, – вздохнула тетушка. – Чем я могу помочь?
– Принеси мне, пожалуйста, резиновые перчатки, ножницы, клей и пару экземпляров той рекламной газеты, которую ты непонятно зачем забираешь из ящика.
– Мне жалко деревья, которые пошли на ее изготовление, – созналась Мила.
Следующие полчаса прошли крайне познавательно. Никогда в жизни я не занималась таким глупым делом. Взяв три одинаковых листа бумаги, я принялась вырезать из газеты буквы и приклеивать их вкривь и вкось. Я чувствовала себя первоклашкой на уроке труда, пыхтела, злилась, высовывала язык, перемазалась клеем. Но результат получился превосходным.
С видом Леонардо, только что закончившего «Джоконду», я оглядела свое творение. Текст был примерно одинаковым, с небольшими вариациями: «Смерть идет за тобой. Тебе не спастись. Ты заплатишь за все. Мне все про тебя известно. Ты жди, скоро приду за тобой, расплата близко».
– Женя, ты уверена, что тебе ничего не будет за такое? – обеспокоенно разглядывая результат моего труда, спросила тетушка.
– Мила,