Поцеловав её, как в первый раз, он направился к саням…
В Проскоковской вольнице все пили: сегодня был удачный налёт…
Мотька-атаманша, по приказу Богомола сразу после неудачного нападения на Михаила, нашла Проскоковскую вольницу и убила их атамана Прокопа Фирсова по прозвищу «Косой Куржак» из-за выбитого в драке левого глаза и седых волос. Теперь сама железной рукой и самогоном правила вольницей. Однажды несколько человек из числа самых близких друзей атамана задумали её свергнуть, но Богомол был начеку: их думы для него были словно открытая книга. Так Мотька-атаманша узнала их замыслы и методично уничтожила всех недовольных. А остальным, чтобы они были довольными, выкатывала по бочке самогона после каждого удачного дела. Скоро в вольнице заговорили, будто сам дьявол помогает ей. Другие, судачили, мол, это то, что находится в ларце, который она бережёт пуще жизни! Так или иначе, но после расправы над всеми недовольными, никто не собирался её свергать с места атамана. Да и зачем? Дела их пошли значительно лучше, чем шли при Косом Куржаке. Мотька-атаманша каким-то образом заранее знала маршруты всех самых прибыльных транспортов и нападала на них там, где никто не ожидал.
Конечно, были в их среде и недовольные, обзывавшие атаманшу «припадочной стервой» или ещё хуже. Но эти держались особняком, жили в деревне, а не в вольнице.
Мотька-атаманша, вопреки наказу Богомола сегодня не пить, опять напилась. Она это делала потому, что знала: в этом состоянии он не может ею управлять…
Михаил сам правил лошадьми, потому что никто не отважился ехать в Проскоковскую вольницу, как их ни уговаривали, какие бы деньги не сулили. Так и подъехал он к деревушке Проскоково. Погода была ясная, снег так и похрустывал, и поскрипывал под полозьями саней, которые сами бежали по знаменитому Сибирскому тракту. Лишь только появились первые Проскоковские сосны, купец положил заряженное ружьё и пистолеты прямо на сено, а, чтобы не напороться на охрану вольницы, свернул на первую попавшую дорожку, уходящую с тракта. Всё было просто: он решил зайти с тыла вольницы, чтобы не быть сразу же обнаруженным.
Очень скоро он наткнулся на деревушку, которая располагалась в конце Проскоковской вольницы. Так, объехав деревню с другой стороны, Михаил направился к крайней избушке, наполовину занесённой снегом. Только откопав окошко, занесенное снегом, смог заглянуть и увидеть какого-то человека. Откопав и дверь, он постучался в запертую дверь.
– Уйди, нечистай, а то башку снесу! – в голосе женщины из-за двери послышалась явная угроза. – Носить вас тута куль34, лайдаки35! Чё надо? Я итак усё вам отдала…
– Я не лайдак… Я мимо проездом… – попытался через дверь договориться с ней Михаил. – Заблудился… Пособи!
– А ну, покажися в окошко! – услышал он и подошёл к окну, в котором через минуту появилось женское лицо. Голова кивнула, и купец вернулся к двери.
– А чё я тобе пособлять