Риган поставила три глиняные чаши на маленький обеденный стол Элии, а Гэла наполнила их до краев. Сестры с надменным и хмурым видом прогнали Аифу. Обе забрали со двора большинство своих нарядов. Гэла – темно-красное платье, но без наплечника или символов доспехов, и только глина скрепляла ее корону из скрученных волос. Пальцы Риган все также были увешаны драгоценными камнями, но она сняла свой хитроумный пояс, основную часть цепочек и лент из волос и соединила их простым узлом на затылке. Элия совсем не изменилась, несмотря на то, что Аифа, все еще плача, смыла с губ и глаз девушки размазанную красную краску. Аифа хотела бы повторить этот момент снова.
– За возвращение, – провозгласила Гэла, держа чашу в ладони.
Риган закончила благословение:
– Когда умрет старый дурак.
Элия с криком опрокинула чашу и пролила вино, словно поток свежей крови, на белый стол. Гнев принцессы удивил ее саму.
Риган резко встала, выплеснув вино на рукав ее красивого платья.
– Элия, – отрезала она.
Гэла лишь рассмеялась:
– Какой беспорядок, сестренка.
Она осушила свой кубок до дна, потом шлепнула по лужице, разбрызгивая крошечные капли вина по лицу Элии. Они ударяли, как слезы, по холодным щекам девушки.
– Выпей немного.
Риган тряхнула запачканной в вине рукой в сторону Элии, как будто желая добавить что-то к раздражительному благословению Гэлы.
Из нутра Элии вырвался смех – дрожащий, сухой, рассерженный. Конечно, ее сестры были ужасны, поэтому они так безрассудно себя и вели.
Девушка не стала вытираться, а наклонилась и налила еще вина в свою опрокинутую чашку. Подняв ее, Элия произнесла:
– За мир между нами, за сестринскую любовь и за примирение с отцом.
Сестры выпили с ней: Гэла с поднятой иронично бровью, а Риган со своей неприступной улыбкой.
Далее Риган объявила:
– Примирения никогда не будет. Теперь мы с Гэлой – королевы. Он сам об этом заявил.
Только не в самую Долгую ночь, подумала Элия. Однако в животе девушки забродило вино, и она с риском для себя решилась:
– Он спрашивал меня этой зимой, когда первый раз посылал письма в Ареморию и Бургун, если бы я подумала, то могла ли быть хорошей королевой. Я должна была догадаться, что он планирует что-то подобное.
Гэла лишь рассмеялась, однако Риган пристально вгляделась в младшую сестру.
– И ты как думаешь? – спросила она.
– По сравнению с кем? – спросила Элия с отчаянным вызовом. – По сравнению с моими жестокими сестрами? – добавила она, подумав о Риган.
Теперь уже усмехалась Гэла:
– Не ставь себя против нас. У нас дома есть силы, а у тебя – только ты сама. Бабочка против хищных птиц.
Элия привыкла к отсутствию поддержки сестер, чтобы удивиться или оскорбиться. Она опустила глаза на пролитое вино, давая на мгновение понять обеим сестрам, что она, безумно усталая, на самом деле и не бросала им вызов. Она