– Не шмоет, – передразнил Михаил, про себя подумав: «Теперь не отлипнет». (Он знал, что если Толька чего-то захотел, то всегда добьётся своего.) – Ну чшо? Лес-то ваш не спалили ишо? Стоит? – просто так спросил Мишка.
– А чшо-о с им сделатся. Стоит. Денег не платют. Мишка, я бы его сжёг к чертовой матери. – Толька громко рассмеялся. – Все равно спалят, не рыбаки, так наркоманы. Лезут-то, как тараканы, еле отбиваемся.
– Делать вам не хрен. По лесу шляться. Всех зверей распугали. Всё поизуродовали своими полосами. Ходить невозможно по вашим посадкам.
– И не говори, Мишка! – Тыква снова заржал и потянул свои руки, чтобы ущипнуть хозяина за ляжку.
– Уйди! Без тебя тошно.
– Кобеля-то закормил, гляжу. Полёживат себе, не встает, – орал Тыква.
В Столбовом все: и мужики, и бабы, да и ребятня – говорили громко, и незнающему это всегда резало уши. И когда Михаил после своих странствий снова оказался в родных местах, то первым делом отметил именно это.
…– Давай его съедим. Хорошая уха получится.
– Я тебе сожру!
– Шучшу-у. Ружо-то куда успел спрятать? – Толька опять рассмеялся и чуть не свалился с табуретки. – Когда сидьбу-то починишь? Гостям уже и сесть не на что.
Мишку позабавило то, как свободно импровизировал Козырев, как впрочем, и все столбовские жители. К примеру, сидьбой местные мужики называли доску на дереве, рядом с солонцом или кормушкой, на которой прятались, поджидая зверя, и не всякий посторонний мог сразу сообразить, о чём, собственно, идёт речь.
– А каво тебе высиживать здесь? – обиженно спросил Мишка.
– Не твоя забота, – буркнул Толька. – Чаем хоть напоил бы, башка болит.
Мишка сделал удивлённое лицо.
– Чему болеть-то? Она же чугунная у тебя.
– Кто сказал?
– Так звенит же.
– Это пустая, потому что. – Толька постучал костяшками по затылку и расхохотался.
– А куда мозги делись?
– Пропил же. Надюха так говорит.
– Чо, японцев больше не присылают? – спросил Мишка после того, как прошёл смех.
– Да ну их. Жизни не стало, по деревне не пройдёшь, дядя Толя самурай. Ты дашь мне чая? Сушняк замучил.
–Тебе надо, встань да налей.
– А сахар у тебя где?
– Мед жри!
– Сам жри эту дрянь. Гречишный, небось, Артомоновский? Ну-ка, дай понюхать.
– Привередливый ты, дядя Толя.
– А как же! Ты же вечно гадость подсунешь. Племянничек…
Мишка грохнул кружкой по столу.
– Да ты чо!
– Шучу. Коли яблочек нету, так и морковку съешь. Давай, что