– Ты, япона мать, кого из себя строишь? Матёрого из себя возомнил. Первым не здороваешься, а на работу бежишь впереди всех. Перед начальством, что ли, выпендриваешься?
– Он, наверное, на родину с медалью решил вернуться, – снова нашёлся Стул.
– Ну да, с орденом Сутулова, – ехидно ухмыляясь добавил Холод. – Знаешь, кому такой орден дают? – спросил он, поворачиваясь к дружку. – Стул, покажи, что такое Сутулов, это по твоей части.
Стул согнулся в три погибели, изображая инвалида, вызвав новый прилив нездорового смеха.
– Вчера два плана выдал? Позавчера… Теперь нам в пример тебя ставят, что мол косоглазые всех обогнали. Мы брёвна не успеваем трелевать, а на кой хер, спрашивается. Смекай, япона мать, что к чему.
Пила продолжала работать, и один из дружков бросил в неё старую телогрейку, на которой обычно сидели рабочие во время перекура. Телогрейку тут же зажевало в раму и разбросало клочками в разные стороны. – Гляди, не заработайся, а то ноги подкосятся от усталости, и в пилу вот так зажуёт. Придётся твоему дружку отскребать от досок тебя, чтобы на родину везти.
В этот момент появились Юрьян и Изаму, закатывая в цех бочку с солярой, для дизеля. В расстёгнутой телогрейке, с открытой шеей, Юрьян неторопливо обошёл пилораму, оглядывая разбросанную вату. – Кто пилу засрал? Телогрейку испортили, сукины дети! Нахрена? – грубо начал Юрьян, схватывая каждого своим колючим взглядом. – Холодрыга, тебе чего тут надо? У тебя работы, что ли, нет? Вон трактор… Иди и ковыряй его, и нехер тут своими золотыми фиксами светиться. Не хочешь работать, тогда иди к чеснягам. И не путай людей. Убирать тут за всеми рук не хватит. Ты их, Мишка, не бойся, они только понт нагоняют, я этого брата знаю.
Холод сплюнул бычок и усмехнулся. – И где же ты моего брата узнать успел? Сидел, что ли? Может, ты в законе?
– Топай отсюда, в законе… Пока самого в пилу не зажевало, вместе с дружками.
Мужики уже собрались наседать, но Холод остановил их. Он почти вплотную подошёл к Юрьяну, демонстрируя всем своё превосходство в росте, при этом избегая прямого взгляда Юрьяна, словно глаза того обладали свойством обжигать. Возможно, так оно и было, поскольку когда Юрьян смотрел в упор, никто не выдерживал его взгляда дольше одной секунды.
– Моё дело предупредить, Юрьяша, а там поглядим ещё, кого первого затянет, – ухмыльнулся Холод, в то же время обращая свой взгляд не к нему, а к своим дружкам. – Срок-то длинный, а тайга большая, неизвестно, где наши тропочки пересекутся. Смотри под трактор не поскользнись.
Всю троицу недавно перевели из другого отряда, из-за того, что на участке не хватало трактористов, и теперь они собирали вокруг себя всех, кто любил весёлую жизнь, подкупая сначала куревом, а затем и выпивкой. Даже Изаму незаметно для себя попал под обаяние разбитного Холода, научился курить, и частенько оказывался с ним в одной компании, играя в карты,