– Таких не бывает, – пробурчал Гриня.
– Э, брат…, не знаешь ты природы. А ещё учитель ботаники. Сопки видишь? Одни деревья. А там, может быть, носорог пасётся.
– Ну, ты загнул!
– Да иной секач не меньше носорога. Ты просто не видал. А я видел. Убитого, правда. Монстр! Говорю тебе! У него пятак был размером с кастрюлю.
– Слушай? А ты не знаешь? Ёжики когда в спячку залегают? – спросил стеснительно Гриня. – Здесь ёжики есть? Алёнке обещал ежа привести.
Пашка косо посмотрел на друга и задрал одну бровь.
– Ты с печки сегодня ночью не падал, случайно? Ты зачем сюда приехал? Очнись! Правильно тебя дети в школе дразнят. Пойдём. А то без нас точно всё слопают.
На кухне уже полным ходом шла трапеза. Облепив стол плотным кольцом, мужики ели стоя, весело отправляя мясо кусками прямо в рот, продавливали хлебом, когда рука уже тянулась за очередным куском сочного обжаренного мяса. Ковш не успевал наполняться; Гриня забыл, который раз прикладывался к нему. Забыв про утренние впечатления, он брал жирные куски руками, презирая вилки и ложки, пихал в рот и громко смеялся над очередной Пашкиной хохмой.
После завтрака пасека незаметно опустела. Гриня сидел на лавке, лениво разбросав свои длинные ноги по сторонам. В голове шумело от браги, живот, не готовый к таким перегрузкам был готов разойтись по швам. По точку лениво расхаживал хозяин пасеки, одетый в защитную сетку. Заглядывая в улья, он пускал из дымаря белый дым и что-то про себя бубнил. За ним неотступно ходил кобель и всё так же таскал за собой козью голову.
Гриня мог просидеть так весь день. Но откуда-то с верховьев, где на горизонте искрились в голубой дымке сопки, подул свежий ветер. Он вдохнул глоток прохладного воздуха и подумал, что это, наверно, спускается осень, осыпая природу чистым золотом. Он взял свой старенький дробовик, проверил работу курков, сунул в стволы по заряду дроби и пошёл вслед за ушедшими часом раньше конными, на ходу натягивая на плечи старенький армейский вещмешок.
Едва только пасека скрылась за деревьями, Гриня почувствовал, как всё вдруг изменилось. Он понял, что остался с тайгой один на один. Вдруг над головой он увидел белку. Она прыгала с ветки на ветку и всё время недовольно щебетала. На короткий миг она замерла и стала наблюдать за ним, свесив с ветки чёрный пушистый хвост. «Заботы, – подумал про себя Гриня, – зима на носу. А тут ещё всякий сброд по тайге шляется».
По левую руку вверх уходил высокий ряж. Редкий молодой дубняк давал возможность видеть далеко в подъём, отчего возникало предвкушение того, что где-то в глубине ряжа сейчас появится зверь. Справа, под крутыми обрывами, заманчиво шумела Манжурка. Всё вокруг и пугало, и притягивало Гриню. Оставшись один, он почувствовал, как содрогается его тело при каждом шорохе; ему стало страшно. Но уходящая за поворот дорога уже звала его вперёд, он поправил удобнее дробовик, выдохнул