Мы приближаемся к выходу из подземной парковки, – к широкому въезду для машин, с ярким шлагбаумом, и скользим тихонечко у края левой стены. С одной стороны, я не вижу причин, которые могут побудить желание нас остановить, с другой – пистолет давно наготове, и мои руки дрожат… Я вырываю левую руку, огрызаясь тихонечко; отбиваюсь от неосознанного желания вцепиться в меня, как в локомотив. Но говорю ей сквозь зубы: «сама»; шепчу ей грубо: «отвали… свою руку от меня убери». А она, то ли не понимает, то ли наплевала на правила, установленные мною – так и норовит подхватить мою ладонь, чтобы пойти, как будто мы пара, словно я – её отец.
Я сдаюсь, и на выходе тащу за собой, приняв её руку, как дар. Она горячая, мягкая и нежная, как клочок бумажки, который страшно даже смять. Держу бережно, чтобы не порвать. А она не успевает – вприпрыжку идёт, поддерживая рюкзачок, что сползает с плеча. Но, что же я вижу перед собой? Напротив – два, всунув руки в карманы; по сторонам – ещё несколько, прочёсывают взглядом территорию… И пара темных фургонов. Знают ли они, что сегодня суббота и нерабочий день? Понимают ли, что за пределами стройки в касках не ходят? Осознают ли, что строители так не выглядят, и униформу снимают на выходе из территории стройки?
Я не знаю, что у них, но мне страшно от одной только мысли, что мы – белые вороны, нарушили всевозможные правила логики, и выползли на улицу, одетые как клоуны. Опять ошибки… Опять мои провалы… Опять я ставлю под угрозу жизнь не только свою, но и дитя, что плетётся за мной, путаясь в широком одеянии. Был ли у меня выбор? Было ли время обдумать шаги? Вот и я о том же – не время устраивать разборки, а нужно прислушаться к сердцу и бежать вон, подчиняясь инстинктам.
Мы сворачиваем в сторону от фургонов и глаз птичек «Колибри», чтобы избежать прямого столкновения, но, что же я вижу за углом? Нам навстречу движется ещё одна пара, одетые в серые костюмы для пробежек… Они идут на подмогу собратьям. Взгляд решительный, подчёркнутый остротой взора хищника; ведущие руки в глубоких карманах, а свободные всегда готовы принять первый бой. Головы спрятаны в пространстве капюшонов и в левом ухе наушники, будто прослушивают спортивные треки для бега… Но, я-то знаю, что это фуфло! Я же знаю, что у них за поясом радиосвязь, в ушах – эфир, а в правой руке – по пистолету. И пальцы на крючке…
Что мне делать? Паниковать, развернуться и бежать, или вытащить руку и начать стрелять? Убивать бы я не устал, но есть желание закончить свою игру с перевоплощением – не иссякло стремление вырваться из лап экзотической птички незамеченными. Девушка всё поняла, и замедляет ход, а я иду вперёд, за собой её тащу, тихо приговаривая: «Не смотри в глаза… Не поворачивай голову… Иди за мной, не спеша». А злосчастная пара навстречу идёт. Не оглядываются по сторонам, а изучают каждое наше движение, читают наши лица, пытаясь угадать: какие глаза скрываются за чёрными очками? Что за причёска похоронена под касками, и отчего такие тяжёлые рюкзаки