Один за другим сменялись слайды презентации. Величайшие полотна Ренессанса, сцены кровавого насилия и чистосердечная добродетель, воплощенная в портретах Девы Марии шли одна за другой, вплетаясь в рассказ Агаты.
– … Бенвенуто Челлини впервые ранил человека в шестнадцать, за что был изгнан из родной Флоренции. Мстя за брата, он убил капрала папской гвардии, но избежал суда благодаря протекции самого Папы. Как и Караваджо, Челлини собрал собственную банду, без которой не выходил из дома. Любил попойки у Микеланджело, куда дурным тоном считалось приходить без хотя бы одной жрицы любви…
Зоя сглотнула, облизнула пересохшие губы. Агата не двигалась с места, лишь иногда переступала на каблуках, но отчего-то казалась, что она – повсюду. В позабытом арбузном сидре, в чужих профилях, в потрескивании ненового проектора. Зое казалось, что в самом воздухе есть эссенция Агаты и, дыша, она становится ближе к ней, впитывает ее слова не только ушами, мозгом, но душой, в которую Зоя не верила с тринадцати лет, но в которую готова была поверить, если Агата скажет, что она существует.
– …Художники прошлого оставляли за собой длинный след из трупов, обесчещенных дев, несчастных вдов и величайших шедевров искусства. Полотна, скульптуры и украшения, созданные руками пьяниц, авантюристов, наемников и насильников – все эти вещи источают энергию, кою принято называть в равной степени божественной и дьявольской. Спустя века мы замираем перед Оплакиванием Христа, не в силах оторвать взгляда от лица Пресвятой Девы, и сердца наши наполняются скорбью: Ее скорбью…
Зоя почувствовала, как ее наполняют злость и гнев, а потом вдруг печаль. Сожаление, что родилась не в то время, не в век, когда гении встречались на каждом шагу и весь мир был устроен так, чтобы питать, превозносить их мастерство. Нет, Зое не повезло родиться в веке победивших высоких технологий, когда сердце можно распечатать на 3D-принтере, а портреты обмазывают по фотографиям со скоростью десять картинок в пять минут. Зое казалось – она не жила до того, как слова Агаты коснулись ее слуха. Не понимала ничего и слепо брела куда-то по стрелке Гугл.Карт.
– …Родись величайшие творцы прошлого в наш век – безопасный, сытый, гуманный и бесплодный – сотворили бы они хоть десятую часть той красоты, которой мы восторгаемся? Или мы отказались бы признавать их – убийц и пьяниц, сквернословов и бандитов? Может ли искусство рождаться из одной только добродетели? Что ж. Я полагаю – нет.
«Я полагаю – нет», – повторила Зоя про себя, стискивая кулаки. Ярость – вот, что она испытывала, и оставалось только радоваться, что свет погашен и даже Влад не разгладит, как искажено ее лицо.
Агата обернулась в сторону. В ее, Зои, сторону. В красноватом полумраке ее темные глаза казались вовсе черными.
Зоя почувствовал, что краснеет, и поскорее уткнулась в плечо Влада, о чьем существовании едва ли не забыла.
«Не смотрела она на тебя, –