– Я давно поняла, что я не возлюбленная ваша и не жена, а пленница.
– Как вы не справедливы ко мне, Лукреция, не справедливы. Я вас люблю.
– Мне нужно идти в Лувр, – повторила Лукреция, освободив свою руку от поцелуев супруга.
– Ну что ж идите в ваш Лувр, тем более что мне тоже давно пора на службу. – произнес недовольно г-н Мензофорт, вставая с колен. – Но учтите, если я узнаю, что вы участвуете в заговоре против короля, помощи от меня не ждите, я отрекусь от вас, как если бы вы мне, были не верны.
– Не беспокойтесь сударь, я не нуждаюсь в вашем покровительстве, – гордо заявила г-жа Мензофорт.
– Ну что ж, прощайте.
– Прощайте сударь.
Глава VII
Кардинал Арман Жан Ришелье
В то же самое время, в белой сутане, поверх которой была надета кровавая мантия, стоял с надменным видом, герцог де Ришельё, и слушал, как его верноподданный слуга, г-н Рошне, играл на клавесине и подпевал дрожащим голосом:
– «Во Франции на каждом лье,
Кругом шпионы Ришелье.
Про все в стране известно кардиналу.
Шпионы спать нам не дают
Чего-то ищут, кого-то ждут.
Прилег поспать, и под кроватью, слуги кардинала.
В ту пору, тихими шагами в кабинет, вошла дама, облаченная в мужское черного цвета платье. Она встала не заметно за спиной кардинала, слушая, как его высокопреосвященство бранит за пение, г-на Рошне:
– Да, любезный г-н Рошне, у вас не только нет способностей, мне, верно, служить, но также нет, и слуха.
– Простите монсеньер, – виновато сказал Рошне, – слух, как утверждали многие, у меня есть, просто у меня дрожит голос от волнения.
Увидев беспричинно возникшую на лице Рошне улыбку, герцог Ришелье обернулся и увидел перед собой очаровательную рыжеволосую женщину.
– Боже, как вы тихо ходите, – восхитился кардинал, поцеловав даме руку.
– Простите монсеньер – кокетливо ответила она, одарив его обворожительной улыбкой.
– Ну, что там дальше, Рошне, – позволил продолжить кардинал, которому было самому интересно послушать, что о нем думает народ.
– «Интригами оплел он весь Париж
Как паук оплетает муху
Нам остается крикнуть лишь:
«Остоновись-ка Риш!
Тебе не сломить парижского духу».
– Что это, Рошне? – в недоумение спросил Ришелье.
– Пасквиль, монсеньер, – ответил Рошне, с оттенком безобидной улыбки.
– Достаточно, на сегодня пасквиля, благодарю вас, – в гневе проговорил кардинал, садясь в кресло. – Я надеюсь, этот поэт уже в Бастилии?
– Нет, он, как и прежде, на свободе, – с мягкой улыбкой произнес Рошне.
– Я не понимаю, а почему вы смеетесь, пока что поводов для веселья, я не вижу. Вы обленились Рошне, и перестали ловить мышей.
Последняя