– Я сошла с ума, – тихо, под собственный нос пробормотала она.
Руки одолела дрожь, ноги медленно теряли силу. Мысли о сумасшествии явились, ждать себя не заставили. Писатель теперь думала только о возможном и вероятном психическом расстройстве, разглядывая гостя. Юнец, напротив, никакого интереса к ней не проявлял. Он устремил взгляд в городскую, морозную темноту. Ему, казалось, совсем никто не интересен. Но нет!
– Присаживайтесь, – мальчик вдруг заговорил. – Не пугайтесь, дорогуша, садитесь! – Она даже шагу не ступила. – Ну хорошо, стойте, – не вставая, не отводя глаз от окна, не оборачиваясь, сказал юнец. – У меня разговор имеется к вам. Разговор сей безотлагателен, но краток – десять минут, не больше. – Сапожник замолчал.
Лёгкая дымка, путая мысли, заполняла её голову. Но не только дымка – страх, подкреплённый нарастающей паникой, подвязывал думы и помыслы чёрными нитями. Причина страха – незваный и неожиданный гость. Он фактом своего присутствия в номере подталкивал писателя к двери, к выходу, что позволит избавиться от навязываемой, жуткой беседы. Она повернулась и только хотела сделать шаг, как между нею и дверью, буквально из ниоткуда, возник юнец-сапожник. Глаза его чёрные, в руке его трость, на голове плешь, не замеченная в моменты первых наблюдений – он старик, не юнец! Это всё, что она успела высмотреть, поскольку голова бросилась в круговорот, а ноги подкосились, позволяя упасть без сознания на пол.
Утреннее солнце полнило кабинет желтоватым светом. Часы, что на стене, указывали на цифру девять. Виктор Константинович вёл разговор с А. А. Кумичеревым, который стоял у окна. Журналист ждал ответ на вопрос, заданный им минутой ранее.
Александр Александрович Кумичерев занимал высокое место в управлении культуры Санкт-Петербурга, куда был пристроен Виктором Константиновичем. Обязанным до конца жизни он, конечно, не стал, но подспорье предлагал всегда и в любой момент. Сейчас именно такой, «нуждающийся» случай.
– Павел Червидеев… кто это? – А. А. Кумичерев задал вопрос вместо того, что бы дать ответ.
– И мне интересно, – сказал журналист. – По дороге к тебе я подумал: «Если этот Павел – художник, чьи работы выставляются в Санкт-Петербурге, значит, тебе он точно будет знаком».
– Оказывается, нет, не знаком! – Собеседник журналиста развёл руками в стороны. – Более того! Та галерея, о которой ты говорил… Я о ней слышу впервые, – добавил он.
– Странно. Ни художника, ни здания, – с этими словами Виктор Константинович встал с кресла и подошёл к двери, достал из кармана чёрные, кожаные перчатки.
– Уже уходишь?
– О, я ведь вижу… в этот раз ты мне не помощник, к сожалению, – ответил журналист и добавил: – Сан Саныч, поспрашивай своих, а вдруг кто чего знает.
– Зачем