Работники милиции, дежурившие на рынке, обязаны были следить за исполнением решения местных властей, и они разгоняли незадачливых продавцов, но как только милиция удалялась, ведра, кошелки, коробки снова вырастали на тротуаре.
Такая игра в кошки-мышки продолжалась до времени, пока в голову кому-то из огородников не пришла конструктивная мысль: в милиции служат обыкновенные люди, давайте попробуем делиться с ними доходами, глядишь, они и отвяжутся. Торговцы скинулись по рублю, и кто-то отнес эти деньги на пост. В этот исторический день представители власти проходили сквозь ряды нарушителей мэровской директивы как бы с невидящими глазами. Стало понятно, что достигнут консенсус, взаимовыгодная договоренность. За ее соблюдением обе заинтересованные стороны впоследствии пристрастно следили. Милиция иногда появлялась со словами запрета торговли, но продавцы уже правильно понимали, что это всего-навсего напоминание: не забывайте платить. И они, конечно, не забывали. Приходил сборщик денег – доверенное лицо милиции, получив деньги, он удалялся и торговать беспрепятственно можно было хоть круглые сутки.
Этот порядок был установлен давно, до появления в киоске Марины, а сборщиком денег оказался молчаливый, но расторопный Руслан. Он стал надежным посредником между милицией и торговцами.
В прошлом году по каким-то соображением часть своих функций Руслан возложил на Марину. Деньги в милицию он носил по-прежнему сам, но собирать их заставил Марину. Когда он объявил ей об этом решении, Марина заволновалась:
– А вдруг они не будут мне отдавать?..
– Будут! – заверил Руслан. – Или пусть идут за прилавки, там с них втрое получат!.. Если кто только откажется – запомни и покажи мне.
Два дня они вдвоем обходили торговцев, на третий Руслан ей сказал:
– Теперь работай сама. Тебя со мной они уже видели, каждый все понял. А тем, кто не понял, ты скажешь, что ты теперь вместо меня.
Первые дни Марина замечала, что Руслан ее подстраховывает: если возникала заминка, он – тут как тут. Но она быстро освоилась, обрела уверенность и даже почувствовала, что это занятие ей по душе – оно возвышало ее над безликой толпой. Она теперь казалась себе чуть ли не главным лицом на этом базарчике. Она продумала даже одежду, чтобы выглядеть соответственно своему высокому положению: ажурная, безупречно белая кофточка, дорогие джинсы в обтяжку, легкие туфельки. Для собираемых денег она купила удобную сумочку.
Марина часто представляла себя на базаре как бы со стороны: вот она нарядная, красивая, стройная с надменным лицом горделиво плывет среди покорно-заискивающих перед ней индивидов и дает им возможность вручить себе их скромные денежки. Кому-то она благосклонно кивает, кого-то одаряет приветственным словом.
Кроме чувства самодовольства, у Марины появились дополнительные