– Часы, – кивнул старичок. – Кукушка там не кукует. Давно уже, почитай что лет пять, если не больше. А хозяину все недосуг. Как хозяйка ушла, так он совсем плохой стал.
– Знаю, деда. Потому и спит плохо, – нетерпеливо перебил его внук. – Часы идем чинить или как?
– Идем, унучик. Идем. Беги пока вперед, а я дойду.
Когда Палыч добрался до часов, Савраська уже вовсю орудовал в механизме толстой отверткой. Изредка он высовывался из кукушкиной дверцы и отряхивал голову от пыли, после чего снова нырял обратно.
Старичок, стоя на крышке часов, очень сильно похожей на крышу дома, где они жили, слабо улыбался в густую бороду, наблюдая за деловитым внуком. Дождавшись, когда тот закончит и заберется к нему на крышку, Палыч подвинулся и похлопал Савраську по спине. Младшенький тут же заулыбался и гордо выпятил грудь.
– Молодец, вижу, – хмыкнул старичок, заглядывая внутрь. – Пружина ослабла, аль механизм заржавел?
– Все вместе, деда, – ответил внук. – Маслицем я смазал, затянул все. Работать будет.
– Вот и славно, унучек, – кивнул Палыч. – Они же, люди, как часы эти. Новенькие работают без сбоев, идут точно, сияют ажно. А со временем пылью покрываются, ломаются порой, детали ржавеют, отстают от жизни-то. Вот мы им и помогаем, чиним все, чтобы они снова, как раньше, ходили.
– Зачем, деда Палыч? – удивленно спросил Савраська, достав из-за пояса маленькую морковку, и, откусив кусочек, принялся громко хрустеть. – Люди сами не могут за собой следить?
– Могут. Забывают порой, что им тоже починка нужна. Вот и стареют, ржавеют и ходить отказываются. Как часы энти. Отдохнул?
– Да, деда.
– Тогда давай дальше.
– А что теперь?
– Веником по хате пройтись надобно. Пыль вымести, паутину собрать, грязи всякие убрать. Энто дом не только хозяина, но и твой, Савраська. Привыкай заботиться.
– А зачем, деда? Хозяин-то не узнает, что это мы делали, – хмыкнул младшенький, отряхивая руки и спрыгивая на пол. Он быстро сбегал к печке и вернулся со старой метлой, облезлой и потерявшей часть прутьев. Савраська быстро перемотал её и, мурлыкая себе под нос песенку, принялся подметать пол, не забывая спрашивать деда, который важно сидел на табуретке возле стола. – Зачем оно нам, деда Палыч?
– Хоть хозяева и не видят нас, но чувствуют, что за ими заботятся. Ежели ты будешь за хозяином смотреть, то и он за тобой смотреть будет. Вкусными пирожками тебя баловать будет, али молочком парным. Плохо им без нас будет, Савраська, – мудро ответил старичок, опершись головой на шершавые кулаки. – Ежели домовой за домом не смотрит, то дом хиреть начинает. Пауки там лезут, тараканы всякие. Грязь всюду, запустения и огорчения. Так бывает, когда хозяин с головой в энти уходит, как их, проблемы. Ни о чем другом боле не думает, кроме как об энтих проблемах. Тут-то мы им и нужны, Савраська. Сегодня мы им поможем, а завтра они в себя поверят.
– Понятно, деда. А я-то думал, что они просто так ленятся.
– Нет,