Они перестали говорить и на этот раз посмотрели на меня все вместе.
– Так какой же вердикт, миссис Штиц? – уточнил господин Шрёдер.
Женщина встала:
– Лия Хартман, мы ждем Вас 1 сентября на торжественном вручении студенческих билетов!
Я распростерлась в благодарностях и очень быстро покинула зал, в страхе, что они передумают. Теперь я знала фамилии моих преподавателей: Мистеры Рихтер и Шрёдер, миссис Штиц и профессор Мейер. Да, последний, конечно, выглядит чудаковатым, но именно он помог мне получить место в первом семестре. И все же, окрыленная я уже представляла, как через 6 лет буду получать диплом об окончании и отправлюсь на практику в будущее, где проведу несколько заветных минут.
Я много думала об этом единственном университете, куда доселе не пускали вундов. Но теперь я была исключением, и впоследствии часто фантазировала, как ко мне придёт «Лия» из будущего, и скажет о том, что я его успешно окончу.
Конечно, хоть это теоретически возможно было осуществить, но «я» из будущего ко мне так и не пришла. Поэтому учеба проходила в постоянном страхе отчисления. Однако именно страх в первую очередь толкал меня вперед, все ближе к моей мечте.
Глава 2
2083 – 2089
Я училась на «отлично» не только на протяжении первого семестра, но и в течение всех шести лет обучения. Миссис Штиц часто упоминала о том, что приняла верное решение. Она опекала меня, словно вторая мама. Может это потому, что я была одной из малочисленных девушек на потоке, или потому, что я была младше всех остальных студентов? Кто знает. Я не спрашивала. К третьему курсу из пятидесяти человек нас осталось всего тридцать, а к концу обучения количество выпускников едва перевалило за два десятка. Но я продолжала идти к своей мечте и усердно готовилась к намеченному путешествию. Конечно, я старалась ни на что не отвлекаться, и даже никакая юношеская любовь не досаждала мне. Меня не интересовали мои одногруппники, я совершенно не стремилась устроить свою личную жизнь, хотя признаться честно, попытки со стороны ровесников случались неоднократно. Моя подруга Гретхен смеялась над рассказами об ухажерах и называла меня «Лия неприкосновенная». Она также говорила, что мне суждено «умереть старой девой», но я ее не слушала. Я получила совершеннолетие не для того, чтобы поскорее законно устроить свою личную жизнь, а для того, чтобы посвятить себя науке.
Самые интересные занятия были у профессора Мейера. Конечно, его чудаковатость никуда не исчезла. Но повествовал он действительно важные и необходимые для моей будущей профессии факты. Он был строг. И было в нем что-то совершенно харизматичное