лучах не содержится «огненной материи или другой эманации, нагревают же они тела тем, что приводят в движение содержащийся в телах огненный флюид» получило одобрение целого ряда ученых. Профессора из Стокгольма и Лейпцига приезжали ко мне, чтобы ознакомиться с моими экспериментами. Правда, мы не нашли общего языка с посетившим меня Алессандро Вольта. Он находился здесь на стажировке в Парижской академии наук и…в общем, я выгнал его. Он посмел критиковать мои опыты, мои работы по электричеству! Да что там! Разгромил меня своими вердиктами! Сноб и невежа, такой же, как в этой Академии наук, не видят дальше своего носа ничего! Лавуазье, Вольта, авторы «научных романов», вот они кто, а не ученые. Они полагают, что я слишком упрощенно подхожу к природным явлениям, обвиняют меня и в плагиате. В моем памфлете «Современные шарлатаны, или Письма об академическом шарлатанстве» я обличаю их! Вот, послушай, я помню каждую строку из моего произведения! «Мания строить системы равно овладела всеми учеными, но она не одинаково реализуется у химиков и физиков. В то время как последние стремятся свести к одному фактору все феномены природы, первые умножают число этих факторов до бесконечности; они принимают за простые тела результаты разложения составного, и так как эти результаты различны в зависимости от веществ, которые их дают, они представляют их различными элементами. До какого огромного числа они довели кислоты, и какого огромного числа достигли у них воздухообразные газы!» А Талейран, рядовой депутатишка из Учредительного собрания, предложил упорядочить французские метрические меры. Рене, ты следишь за моими мыслями? Продажные они все! О, какой блестящий метод! Какое грандиозное и чудесное открытие! Но как ты думаешь, откуда пришло это выдающееся открытие? От египтян! Аристократы, как я ненавижу их! Купаются в роскоши, когда народ умирает от голода, чудовищная инфляция царит в нашей стране! Я являюсь «другом народа», как ты, наверное, знаешь, мой дорогой гость.
