В один день отчим с похмелья не пошёл на работу. Мать ушла, Оля вернулась после уроков к обеду. Она задержалась на пороге, развязывая спутавшийся шнурок, как из её комнаты появился отчим. Одежды на нём совсем не было, он что-то пытался сказать и пошёл к ней, но она быстро выскочила за дверь и убежала.
Мать ей не поверила. Она решила, что дочь всё это нафантазировала, чтобы насолить ей. А когда Оля попыталась возразить, та ударила её по лицу. Оля закрыла лицо руками, ожидая, что мать тут же бросится извиняться, как бывало раньше, когда на неё находили приступы гнева, но извинений не последовало. Мать стояла над ней бледная, с нервной гримасой презрения на лице. Потом она заговорила сквозь зубы, что Оля ничего не придумала, а хотела отчима соблазнить, потому что она, неблагодарная дрянь, пытается разрушить жизнь родной матери. С этими словами она вцепилась дочери в волосы, стащила с табуретки и велела убираться вон.
Но это было только начало мытарств. Какое-то время она жила у школьной подруги, пыталась как-то устроиться. Потом жила у студента – Данил не понял, где она его нашла, – который издевался над ней, постоянно грозился выгнать её на мороз, выбрасывал из окна её вещи. А потом она отомстила ему с его лучшим другом. И потом, и дальше, и в том же духе – в её жизни было много людей, которые хотели воспользоваться её сиротством.
И всё так запуталось, что в какой-то момент её стала преследовать мысль: прими она тогда «ухаживания» отчима, жизнь была бы куда проще. И эта мысль провела в душе уродливые параллели между скотской похотью стареющего алкоголика и домом, развратом и любовью матери, которой ей так не хватило, отвратительным липким ощущением нечистоты и ясной легкостью утраченного навсегда детства.
– Поэтому – нет. Ты ничего не сможешь исправить, – закончила она, пытаясь отыскать его взгляд, но он смотрел под ноги.
– Пойдём домой, – ответил он после долгой паузы.
– Мне туда, – указала она на улицу, уходящую вниз к водохранилищу.
– Нет, – попытался улыбнуться Данил, – у тебя теперь другой дом.
– Ну, почему ты такой настырный?
– Потому что люблю тебя.
Оля пошла за ним не говоря ни слова. Данил ломал голову, почему она вдруг сменила гнев на милость. Как только с его губ слетели последние слова, он подумал, что для неё они значат совсем другое. Наверное, ей это говорили часто и постоянно обманывали. А он и не говорил никому ничего подобного, хотя был на грани в восьмом классе. Но девочка, в которую он был влюблён, добивалась внимания кое-кого постарше.
И было совсем непонятно, как он решился разговаривать с ней в таком жестком и несгибаемом тоне? Наверняка, и раньше никто не прислушивался к её мнению, ей помыкали. А ему кровь из носу нужно было преодолеть это отношение, чтобы его она смогла почувствовать себя человеком, а не вещью. Да, он предлагал ей свою жизнь, но что толку,