Если я продолжу думать о самых болезненных событиях в моей жизни, то зачем вообще куда-то идти: ляг у костра и жди смерти. Потому что жалость к себе зашевелилась ершистым комком в горле и навернулась на глаза злыми слезами. Я была достойна счастья не меньше других. Но на сегодняшний день, мы не берем во внимание авиакатастрофу, я осталась совершенно одна: без Алки, которая вернулась в Москву, объявив мне о своем решении за месяц до отъезда, и без Алика, того самого моего мужа, уставшего жить со стервой.
Пихай, пихай все в рюкзак и прекрати думать! Аккуратненько сложим пакеты: один к другому, плюс веревка. Сверху банку из-под тушенки, ее помою в ручье, мимо которого пойду. Там же восполню запас воды в термосе.
Да, он был прав, этот чертов Алик. Прав в том, что я в последнее время, за полгода примерно, превратилась в вечно брюзжащую бабу, которая уже не делает различий, за дело ругает или по инерции, отзеркаливая неудавшийся день, сливает негатив на того, кому некуда деться от этой волны нематериального говна. Разве справедливы мы к близким, когда отравляем их жизнь из ложных побуждений сделать совместный быт лучше с точки зрения комфорта, на самом деле убивая единственное, создающее комфорт – наши отношения.
Я сделала шаг, взваливая рюкзак на спину одной работающей рукой и неся вторую подвязанной на веревке. Вдох-выдох. Шаг, еще один. Банально, но дорогу действительно осилит идущий. Иначе не бывает великих открытий и просто сумасшедших историй, от которых долго не проходят мурашки.
Спуск по тому же маршруту, по которому прошлым утром, еще по солнышку, я ходила умываться, стал опаснее из-за скользких камней. Но мне торопиться некуда. Сегодня я пройду столько, сколько смогу, пока не подыщу место для ночлега. Мне нужно как-то оценить силы и проработать маршрут. Делать это я буду с каждой возвышенности, откуда смогу рассмотреть дальнейшие самые короткие и приемлемые для моего состояния тропы.
Наверное, из-за недоедания, стрессов и усталости рюкзак показался мне неимоверно тяжелым. Не успев толком начать путь, я стала спотыкаться, ощущая невыносимую боль в скрюченных набитых пальцах и то, как вскрываются мозоли, от чего ноги будто варятся в кипятке. Я вообще не чувствовала в себе сил что-то делать, не то, что отправляться в длинное и невероятно опасное путешествие в один конец.
Утро дарило влажную прохладу и порывы отнюдь не летнего ветра, по-хозяйски почесывающего хребты сопок колыханием деревец. На Севере нет высоких деревьев: лиственницы, ольха, березки, в том числе и карликовые, стланик. Когда об этих широтах пишут тайга – это не совсем верно. Она здесь действительно