Привратник. Максим Бодягин

разросся до сотен комнат, комнатушек, пристроек, флигелей и флигелёчков, мансард и башенок. Почерневшие от пропитки и от времени толстые деревянные стены покрывала нежная амальгама белоснежного инея, играющего на солнце бриллиантовыми отсветами. Кое-где крыши уже оттаяли и слегка зазеленели мхом, который уже через месяц покроет северные скаты сплошным меховым ковром так, что гелиоплиты нужно будет чистить каждый день, чтобы этот ковёр не закрыл их от солнца. Летом тёмная бархатная зелень мха сливалась с изумрудным отсветом травы и почти чёрными крупными мазками окружающих елей, а зимой иней на стенах и толстый снежный ковёр на крышах прятали крепость резчиков, поэтому большую часть года всё это скопление комнат и башенок казалось естественной, нерукотворной частью пейзажа.

      В одной из таких комнаток с большим окном, запотевшим по периметру, с окном, откуда как на ладони была видна большая часть порта и играющий мелкими бликами океан, такой мирный после недавнего шторма, с окном, из-за приоткрытой фрамуги которого в комнату врывался будоражащий ноздри запах танцующей весны, зеленоглазая Хандоре, постанывая и дрожа от наслаждения, изменяла своему законному мужу со своим деверем Хрисифом, прозванным Плутом. Он был женат на её кузине Хедре и осознание того, что она таким образом совершает двойную измену, предавая не только клан мужа, но и свой клан, наполняло Хандоре ещё большей радостью.

      Она засмеялась, глядя на то, как лицо Хрисифа сморщилось, когда Хандоре привела его к той грани, где трудно отличить удовольствие от боли, повернулась к нему задом, уселась сверху, слегка качнув бёдрами и устраиваясь поудобнее, медленно опустилась по его члену вниз, наслаждаясь тем, как он скользит внутри неё, словно бы пытаясь прорвать переднюю стенку и вырваться наружу, наклонилась к ноге любовника и взяла большой палец в рот, а потом пробежалась языком между каждым этим смешным чёрным пальчиком, пусеньки мои, какие же сладкие. М-м-м. Хрисиф застонал и зашептал нет-нет-нет, но Хандоре продолжала щекотать его стопу до тех пор, пока не почувствовала, как внутри неё разбухает, деревенеет и угрожает взорваться. Она откинулась на спину и, чувствуя, как он выскальзывает из её тела, сказала: подыши мне в ушко. Демоница, шепнул Хрисиф, кое-как приходя в сознание.

      Ей нравилось управлять Плутом так, будто бы она снова играла на люне, нажимая тайные кнопки на теле Хрисифа, словно перебирая струны. Хандоре извлекала из него мелодию, которую сама же и писала своими пальцами, острыми крепкими грудками и упругими камушками ягодиц. И ртом, конечно же ртом. Она скатилась с любовника и быстро заскользила вниз по ребристому животу, покрытому чёрными кудрявыми завитками: возьми меня за волосы, скорее, милый, погрубее, давай же, ну. Хрисиф, не в силах оторвать голову от подушки, наощупь запустил руки в шелковистые тёмно-каштановые волосы девушки и почувствовал, как её горячий рот прижался к его паху.

      В такие