Как она могла? Дура! Шлюха! Как она могла сказать про Арин? Ведь они же друзья! Он не будет лезть Арин между ног. Они же с детских лет вместе, он каждый день провожал её из сколии до развилки. Николине просто злобная сука. И рука теперь пахнет непонятно, чем. Фу. Сперо бежал, задыхаясь от гнева и целого вихря чувств, которых пока не понимал.
Николине с досадой смотрела ему вслед, застёгивая платье и закутываясь в тяжёлый войлочный плащ. Совсем ребёнок, он просто совершенный ребёнок, хоть и выглядит почти как молодой мужчина, подумала она, села на велосипед и покатила прочь, слегка ёрзая на сиденье и вспоминая ощущение горячих чужих пальцев внутри себя.
Мирмеки
Слишком много всего, сказал Кромм, качая головой и глядя на бескрайние бледно-зелёные полупрозрачные заросли, сливающиеся в сплошную бугристую поверхность, простирающуюся до самого горизонта. Скуна медленно шла над неширокой рекой, повторяя её изгибы. Знакомый с детства запах горящего дешёвого угля, обшарпавшаяся краска на бортах, щелястые скоблёные доски палубы, многажды чиненая рубка – эти простые земные детали, совершенно не противоречащие прошлому опыту Кромма, накладывались на беспощадную жуть мира, в котором он оказался и от этого ему казалось, что голова сейчас взорвётся, как перегретый паровой котёл.
Чтобы отвлечься от неуютных мыслей, он продолжил уборку и заметил, что один из мёртвых мантисов лежит странновато. Кромм перевернул тяжёлый труп и заметил, что одна из грудных рук почти полностью вырвана из локтя. Он достал из-за голенища нож, сделанный из лезвия, принадлежавшего аэринии и, кряхтя от напряжения, перерезал остатки псевдоживых сухожилий, крепивших руку к груди мантиса. Её лезвие, выращенное на основе полихитина,