Пропели первые петухи. Пахло костром. Вышедшие из цитадели солдаты отметили, что ужасы войны коснулись в основном только религиозных сооружений. Гарнизонные и партизаны встретились в нижней части города. Последние пировали и заливали глотки в корчме.
Капитан Хмело со своими подручными встали у входа в таверну. На ступеньках чокались пивными кружками двое мужчин.
– Вам чего, пани? – небрежно кивнул один из погромщиков.
Солдаты положили руки на мечи. Хмело хмуро молвил:
– Хочу видеть вашего командира. И поаккуратней с выражениями, чернь. Ты говоришь с дворянином.
– Панове, минутку, – вмешался партизан более благоприятного вида. – Гжегож, ты что?! Забыл, о чем командир говорил? К гарнизонным относиться подобающе и без инсти… ин-си-нуациий, во! Итак, слушаем вас, пан…
– Лука Хмело, командир гарнизона.
– Пан Хмело, прощения просим за нерадушный прием. Командир сейчас будет.
С этими словами он удалился. Гжегож пожал плечами и продолжил пить.
Флориан не заставил себя ждать Выйдя на порог, он широко распростер руки:
– Приветствую, комендант!
Лука Хмело широко же раскрыл глаза.
– Это правда, – прошептал он, – и вправду…
– Пан Хмело, на пару слов, – перебил его Гайер.
Они шли вдвоем, а солдаты и партизаны сопровождали командиров далеко позади. Две группы воинов с недоверием смотрели друг на друга. Разговора они не слышали.
Хмело все же старался говорить тихо.
– В последний раз видел тебя лет этак в пятнадцать. Как ты вырос.
– На пару вершков.
– Я скорее говорил про взгляд.
Гайер перевел тему:
– Как кладбище? Слышал про новую реформу от волхвов Зверя? Чтобы похороны были максимально простыми, а все памятники разносились по домашним усадьбам.
– Я думаю, это связано с уплотнением. Ничего не делается просто так. А с местным кладбищем все в порядке. Даже погромы почти обошли его стороной.
Дошли молча до большого могильного камня, на котором был изображен Игольчатый Зверь, свернувшийся в круг. На постаменте стоял выбитый из камня мужчина в доспехах.
Флориан вздохнул:
– Наша вера предполагает одну из философских концепций. Зверь с иглами внушителен на вид. Любой хищник расцарапает себе пасть, нежели доберется до мяса. А что, если иглы остры в обе стороны? И нанося урон своим врагам, Зверь сам чувствует боль, и не меньшую. Ученые мужи могут оспорить, если говорить про животное. Но настолько ли они ученые, что не понимают, что речь идет о человеке?
– Может они оставляют эти мысли философам… Слушай, друг мой, я понимаю. Он был достойным человеком, – Лука сострадательно покачал головой.
– Позволь тебя спросить, Лука. Мог ли ты спасти его тогда из передряги? В то время ты ведь был его заместителем. Когда его зажали, ты пошел к нему на помощь?
Лука