Как-то в один из налетов бравые бойцы выволокли из-под лавки священника и вывели из храма во двор. Его привели к командиру.
– Присаживайся, – радушным жестом указал Флориан Гайер на траву.
Священник стоял без движения. Позади же него был высоченный бугай, который пнул трясущемуся мужичине под колено. Волей—неволей священник сел. Гайер отстегнул с пояса меч, отдал подручному. Сам же присел на корточки.
Он вдохнул полную грудь воздуха. Посмотрел по сторонам. Партизаны чинили погром.
– Знаешь мое имя, вал?
Священник оскалился.
– Знаю.
– А почему мы называемся Черный отряд знаешь?
Тот молчал.
– Ну, я расскажу. У нас, в миссарской культуре, свой символизм цветов.
– Я – бер, а не миссарец. Мы, жители Бершки, не такие как вы.
– Что ж ты в своей Бершке не остался со своими берами? – рассмеялся детина, что стоял у него за спиной.
– Разговариваешь на миссарском языке, живешь в Миссаре, – стал загибать пальцы Флориан. – И не говори, что Бершка – не Миссара. Миссара. Что ни на есть.
– Твоя правда, – огрызнулся священник.
– Так вот. Назови себя хоть бером, хоть пэром, хоть чертом рогатым, ты все равно миссарец. Поэтому напомни мне, что значит черный цвет.
Стоящий на коленях мужчина презрительно прожигал Флориана глазами.
– Гжегож, – Гайер подал знак бугаю.
Шлепок по голове отозвался эхом по округе.
– Месть, – сдавлено проговорил плененный.
Затем он стал зло шептать проклятья. Гжегож замахнулся для нового удара, но Флориан остановил его взглядом. Священник поднял взор на командира.
– Ты говоришь, что нет между нами разницы. Что мы один народ.
– Да. И только вера в Валя нас разъединяет. И порождает этнизм.
– Хочу напомнить тебе, как «истинные» миссарцы резали несчастный народ Бершки. Резали на протяжении последних нескольких сотен лет. Отбирали еду, присваивали себе лучшие места. И конечно, это не порождает этнизм.
Он набрал воздуха.
– Вам, миссарам, не дает покоя, что в отличии от вас есть люди работящие. Вы – лентяи, завистники. И поэтому для вас главное – обобрать, унизить. Вы – бандиты, не способные созидать, не способные ни на что, кроме грабежа.
На секунду воцарилось молчание. И раздался оглушительный гогот. Смеялись все, кто находился рядом. Кроме священника.
– Ну, рассмешил, твое святейшество, – заключил Гжегож. – А ты точно не с зеркалом разговаривал?
Гогот разразился с удвоенной силой.
– Довольно! – остановил гул Гайер. – Ты высказался и молодец, бер. А теперь заткнись и слушай. Это место я выбрал не случайно. Мы на границе основной Миссары и протектората Бершка. Посмотри на моих людей. В моем отряде обычные крестьяне в поисках