На столе в зале лежал картон, на картоне простым карандашом был нарисован круг, а в кругу выписан алфавит. Подруги знали, что нельзя смеяться во время ворожбы, потому что вызываемые духи насмешек не переносили. Нагревая блюдце над свечкой, Вера концентрировалась духовно, отрешаясь от домашних дел, чтобы говорить с душами мертвых, а противная Мила фыркала в кулачок, от еле сдерживаемого желания похихикать. Трудно комсомольцам серьезно воспринимать мистические выдумки деревенских бабок. Вере чуть ли не с сотой попытки удалось вызывать самый популярный у гадальщиц дух Чайковского.
– Духи отдыхают, – ответил им знаменитый композитор, и Вере почудился чей-то глубокий вздох.
– Мила, я права была. Теперь ты убедилась, что духи отдыхают? Ты обязательно выйдешь замуж, только наберись терпения и не кидайся на шею к каждому встречному поперечному.
– Нет, Верочка, я не кидаюсь ни к кому на шею, потому что этой «шеи» в моей жизни просто нет. … Я точно знаю, что такой хулиган, как Есенин, не спит. Он и при жизни ночами гулял напролёт, и, сейчас, когда все нормальные духи отдыхают, он бодрствует и рад покуролесить!
Милины глаза разгорелись от предвкушения магии. Скоро-скоро она узнает всю правду о своем женихе!
– Дух Есенина, ты спишь? – с вежливой осторожностью, поинтересовалась Вера.
Блюдце поползло к слову «нет», написанному внизу картона. Мила встрепенулась, как воробышек, завидевший хлебные крошки.
– Вот, видишь Вера, я была права. Так спроси духа Есенина сначала о том, знаю ли я своего жениха, а потом …
– Мила, успокойся с вопросами. Сначала мы спросим одно, а потом – другое.
Вера спросила у духа повешенного Есенина то, что так хотела узнать ее подруга. Блюдце, стало ритмично двигаться от одной буквы к другой. Затаив дыхание, женщины произносили буквы, к которым приближалось блюдце.
– О-т-с-т-а-н-ь-у-р-о-д-и-н-а.
Вера сложила буквы в слова, и побоялась произнести эти слова вслух.
– Отстань уродина? – прошептала Мила, и от испуга зажала рот ладонью. Такое унижение стерпеть было непросто, теперь девушка смотрела на блюдце в упор, словно оно было не блюдцем, а шипящей коброй.
Задёрнутые плотные гардины не пропускали в комнату солнечные лучи, на душе у Веры и Милы стало скверно, ведь их только что обругали духи мертвецов.
Вскоре крещение сменилось масленицей, зима – весной, а летом Мила переселилась в старый домик на краю села. Она стала жить вместе с Вериной коллегой Юлей. Юля работала участковым педиатром и отличалась от других педиатров статью красавицы, практичностью домоправительницы и хорошим знанием законов по охране труда. Первое, что она потребовала от администрации, больницы, чтобы ей не ставили ургентных неделей, хотя это требование казалось Вере нечестным по отношению к другим педиатрам, но она понимала его обоснованность, хотя уже не раз оставляла спящую Катюшу одну ночью, а сама уезжала в больницу