но кое – что поменялось. Менты перестали косится в нашу сторону, проходя мимо, просто игнорировали, а черные избегали нас, как черт ладана. Пообещали найти Гюрду и сделать нам документы. Этих людей я никогда не видела (Цыган признался, что тоже…). Еще через неделю Цыган притащил бланки метрических свидетельств, в которые надо было вписать наши данные, красивым почерком, при одном условии, что все мы родились в Запорожье, национальность и родители на выбор, год рождения произвольно, ФИО – так же. Книжечек метрик было пять. На Гюрду тоже. Я заплакала. Наверно детство, еще не все улетучилось. Хотелось снова стать пятилетней девочкой, сидящей на коленях Михайловича, и теребить, ручонкой, его густые, черные чапаевские усы. Немой тоже всхлипнул, подслушивает, гад. В одном из районов Запорожья, на Павла-Кичкаса, Цыган нашел полуразрушенный дом, который готовили под снос, да и…забыли. Дом находился в рабочей зоне, только его нужно было отвоевать у бомжей, немного подремонтировать, сделать уборку и можно жить. Здание, находилось на окраине, далеко от жилых построек, очень удобно расположено, учитывая наше нелегальное положение. Это был первый мой собственный дом. Ни один замок, ни одну гостиницу мира, на всю прожитую жизнь, я бы не поменяла на этот дом. (Даже сейчас, проживая в трехкомнатной квартире, доставшейся мужу по наследству от родителей, я с теплом вспоминаю дом на Павла Кичкаса.) Никто не может понять человека, всю жизнь прожившего в бетонных казармах, похожих на огромные гаражи, для человеческих машин. Цыган всем нам дал ЦУ (Ценные указания, для бестолковых), дал нагоняй мне, за перерасход денежных средств (А, что, если всем постоянно хотелось мороженного) Вскоре денег вообще не стало, базары и магазины опустели совсем. Я с трудом вспоминаю это время, помню злых продавцов, многокилометровые очереди за хлебом и водкой, помню прилавки в магазинах, заставленные сгущенным молоком и пачками чая, в обувных магазинах на сиротливо ютились калоши, наша высоко качественная не убиваемая обувь. И только, благодаря Цыгану, мы выжили в то время. (Я целую неделю была в шоке, боялась подходить к зеркалу, всегда ухоженные волосы-моя единственная гордость, со всего безобразия, которым наградил меня бог, превратились в какие-то свалявшиеся лохмы, с залысинами и снежными прядями. Для себя машинально отметила, вот и начала седеть, Втора. А мысли все возвращались и возвращались к Запорожью, к нам шестнадцати летним девчушкам, к Немому, который сгорбился, и чувствовал себя, особо ущербным, и даже на мои попытки, как-то растормошить его, отвечал грустной, виноватой улыбкой, к Цыгану…
Я опять разрыдалась, слезы ручьями залили мое лицо. Я не видела никого, не мужа, не врачей…перед глазами стоял Цыган…которого нет.
***
Сколько это продолжалось, я не знаю. Спасибо мужу, что был рядом. Меня все-таки увезла скорая, и находясь под присмотром врачей, я немного пришла в себя. У мужа случились какие-то неприятности на работе, не сходился по цифрам годовой отчет, в больницу он попадал редко и поздно. Я только
