Лиза не была готова к тому, что Дмитрий заметит ее присутствие. Она ведь так тихо подошла. Неужели затылком взгляд почувствовал? Смутившись, девушка уже собиралась вернуться в сторожку, но Похомов пресек эту несмелую попытку.
– Оставайся, раз уж пришла, – пробурчал мужчина, выпуская из себя клубы табачного дыма, – Посиди со мной.
Разум твердил, что лучше зайти в дом, притвориться спящей, или просто держаться подальше от этого человека! Но, какая-то часть нее противилась изо всех сил, вынуждая исполнить его просьбу. Осторожно, чтобы невзначай не дотронуться до Дмитрия, Лизавета присела на верхней ступени крыльца, обвивая кольцом собственных рук обнажившиеся колени. Прохладный ночной ветер, словно чувствуя ее состояние, обдувал разгоряченное тело, и пылающее лицо.
– Испугалась?
От этого хриплого голоса, Карпова покрылась мурашками. Даже во рту пересохло. Не в силах произнести ни слова, она лишь кивнула в ответ, стараясь игнорировать тот факт, что из одежды на нем сейчас присутствовали лишь белые боксеры с эмблемой «D&G». В душе творился бардак. Полнейший хаос. Не знала Лиза, и того, почему сидит здесь, как послушная овечка, желая утешить совершенно постороннего человека.
– Сильно болит?
Она упорно хранила молчание. Вновь, вместо ответа, еле заметно, чуть влево, чуть вправо, покачала головой, опровергая худшее предположение.
– Я что, тебе и язык отрезать успел? – Похомов резко повернулся к Лизавете, начиная злиться, – Так трудно нормально ответить?
– Нет, – выпалила девушка, сбитая с толку его поведением, – Не болит…Разве что, совсем немного.
– Дай, взгляну, – Борзый привычным движением затушил бычок, и, выбросив его в ведро, служившее урной, осторожно приподнял Лизу за подбородок большим пальцем. За каким-то чертом взглянул в ее глаза, и замер в нерешительности. Эта девчонка перевернула вверх дном все представления о жизни. О принципах. О чувствах.
Ощущал, как она дрожит, хотя сам холода не чувствовал. И не удивительно, когда тело полыхает огнем желания. Ругнулся про себя, избавляясь от наваждения. Вовсе не от холода ее так колотит, а от страха. Боится его. Боится боли.
– Сейчас пройдет, – прошептал Дмитрий, и, наплевав на все запреты разума, принялся покрывать невесомыми поцелуями нежную кожу на шее девушки. Каждое прикосновение его губ сопровождалось судорожным вдохом Лизы. Вместо попытки бегства она прикрыла глаза, полностью доверилась ему. Похомов чувствовал, что начинает медленно сходить с ума. Никогда не думал, что можно испытывать такое наслаждение от столь безобидного занятия. Он кайфовал от ее запаха, как наркоман от дозы чистейшего героина. Свободную руку запустил в копну шелковых волос. Пропустил сквозь пальцы. Более смело надавил на затылок, прижимая Лизу к себе еще сильнее. Слетевший с губ девушки слабый стон стал последней каплей. Если до этого Борзый хоть как-то пытался сдерживать себя, то теперь весь его хваленый самоконтроль