Разыскание этой кражи было возложено мною на Надзирателя 3 Кв. 3-й Адмирал. Части Путилина, который, в несколько часов, нашел означенные деньги, схватил преступников и довел их до чистосердечного сознания. Один из этих воров был уже в 20 верстах от столицы.
Такая быстрота и отличная распорядительность Г. Надзирателя Путилина поставляет меня в приятную обязанность выразить ему мою искреннюю благодарность и пожелать ему такого же успеха в будущих розысках, которыми он неоднократно уже обращал на себя особенное внимание начальства.
Подписал:
С.-Петербургский Обер-Полициймейстер,
Свиты Его Величества
Генерал-Майор Граф Шувалов.
31-го Июля 1858 года»[20].
Восторженный текст этого приказа вызван тем, что незадолго до его издания Иван Дмитриевич невольно снова вызвал у графа Шувалова удивление своими уникальными способностями благодаря «ударному розыску» по делу беглого солдата-убийцы Иванова.
Солдат-убийца
Вспоминаю это старое дело 1859[21] года исключительно потому, что я сделал первоначальный розыск и дознался до истинного преступника исключительно путем логического вывода и долгое время считал его самым блестящим в моей практике.
Но будущее чревато событиями – и последующие дела заслонили на время историю этого розыска, но теперь, найдя в своих бумагах пожелтевший листе моим донесением графу Шувалову, я с удовольствием вспомнил о нем.
13 июня 1859 года по Выборгскому шоссе в трех верстах от Петербурга был найден труп с признаками насильственной смерти, а следом за этим, в ночь с тринадцатого на четырнадцатое, на даче известного немца-купца, подле самой заставы, через открытое окно была похищена разная одежда: два летних мужских пальто, брюки, полусапожки, шляпа, зонтик и дамское серое пальто.
Граф Шувалов, по получении о том извещения, изволил оба эти дела поручить мне для расследования и розыска преступников.
Я тотчас отправился на место преступлений.
Сначала к убитому.
По Выборгской дороге, совсем недалеко от Петербурга, сейчас же у канавки лежал еще труп убитого.
Он лежал на боку, голова проломлена, так что среди сгустков крови виднелся мозг и торчали черепные кости. Убитый был без сапог, в красном гарусном шарфе и серой чуйке поверх жилета со стеклянными пуговицами.
По виду это был типичный чухонец.
Я стал производить внимательный осмотр.
Шагах в пяти у края дороги на камне виделись несомненные следы крови; черная полоса тянулась до самого места нахождения трупа.
Оглядевшись еще немного, я нашел на дне канавки топор, на обухе которого вместе с кровью приклеился пук волос, и – опять подле камня – дешевую корешковую трубку.
После этих находок и осмотра мне ясно представилась картина убийства: чухонец мирно сидел на камне и, может быть, курил трубку, когда к нему подкрался