Амон стремительно подошёл к стене, где всё ещё торчал вонзённый кинжал. Резким движением выдернул его из доски. Сорванная, она загремела по полу, и ещё раз перевернувшись, затихла на ковре. Подержав в руке кинжал, Амон словно раздумывал, применить его или убрать в ножны. Сделав несколько шагов по каюте, судорожно сжимая оружие, Амон, наконец, освободившись от охватившего его гнева, медленно, словно раздумывая, вложил кинжал в ножны. При этом он не отрывал светящиеся зловещим огнём глаза с побелевшего лица девочки. Своим внезапным гневом он испугал её. Ища защиты, она вжалась в кресло, подобрав на всякий случай, под себя ноги. Не двигаясь, лишь глазами, она следила за передвижениями впавшего в ярость дьявола. Она была в недоумении, только что весёлый и разговорчивый, Амон, казалось от невинного вопроса, впал в такую ярость, что страшно было смотреть. Всё ещё держа руку на кинжале, он прошёлся по каюте. Пнув попавшую под ногу тарелку, от чего та, ударившись о спинку кровати, разлетелась вдребезги, остановился напротив кресла, где сидела испуганная и изумлённая девочка. Посмотрев долгим, не сулящим добра взглядом, скрестив руки на груди, он как бы спрашивая совета, сказал:
– Что мне с тобой делать? Откуда эта маниакальная тяга к милосердию?
Девочка молчала, настороженно наблюдая за каждым его движением. Но он стоял, не двигаясь, и смотря в глаза, продолжал спрашивать:
– Может акулам подкинуть? Как говорится «концы в воду» и всё, никаких проблем.
Амон отвернулся и ещё раз прошёлся по каюте. Остановился в раздумье. Вслух самому себе возразил:
– Но, это не лучший способ решать проблемы. Ведь так? – последние слова он сказал, обращаясь неизвестно к кому. Через секунду Амон обращался уже конкретно к находящейся в кресле девочке: – Ну, скажи, что-нибудь в свою защиту. Или заботясь о других, ты забыла проявить милосердие к себе? Возрази. Скажи, к примеру, что акулы тебя всё равно не тронут. Тогда стоит ли стараться?
– Почему? – не удержалась от вопроса Светлана. Кое-что в словах Амона её чрезвычайно удивило.
– Что почему? – нахмурился Амон.
– Почему «акулы все равно не тронут»?
– Тебя только этот вопрос заботит? Он подождёт. Сначала пообещай мне, что не будешь ставить себе в обязанность заботу о других. И не будешь просить у нас снисхождения к ним. Это не всегда вовремя.
– Значит, если при мне будут издеваться над человеком, я должна воспринимать спокойно? – Светлана вопросительно посмотрела на Амона.
– Милосердие. Он получит его в своё время, может быть. А пока пообещай, что не будешь беспокоиться и волноваться из-за них, – сузив глаза, Амон с полуулыбкой добавил: – Пока твоё время не пришло. Пообещай и мы закроем эту тему.
Светлана покачала головой:
– Нет, этого я обещать не могу.
Вспышка гнева исказила лицо дьявола. На этот раз, он быстро взял себя в руки. Какая-то идея посетила его. Он махнул рукой и со словами:
– Дорн скажет.