Я в комнату свою пришёл
Уж заполночь. Подвыпивший,
Я сел за одинокий стол,
Когда-то шумным бывший.
И вспомнил я, что из гостей
Меня сюда тянуло —
К столу – веселье без затей,
И я добрёл до стула.
Я сел под одинокий свет
Настольной лампы сирой
И начал пачку сигарет
Наедине с квартирой.
Сестра, и та, хоть молода
И любит чтенье ночью,
Уснула, лишь одна вода
На кухне многоточью
Лихой бессонницы моей
Была сродни… Из крана
Она сочилась всё грустней,
Да клоп из-под дивана
Сосредоточенно катил
На верную погибель,
Да месяц в форточку светил,
Да чуть кряхтела мебель…
Я вслушался невольно в быт
Ночной и нелюдимый
И грустно понял, как забыт
Вещей хозяин мнимый,
Насколько миру дела нет
В ночи до человека,
И погасил ненужный свет,
Дешёвый признак века.
А чтоб вернее, я закрыл
Лицо рукой дрожащей,
Но тяжесть мысли, тяжесть крыл
Не облегчил ледящей
И бесприютной темнотой.
Я вспомнил, как скучалось
Нам всем в гостях, как за постой
Платил я чем осталось —
Полбанкой горькой на рубли
Последние с получки,
Как изголялись кобели
Вокруг текущей сучки,
Как одиноко было всем
Oт сексуальной свечки,
3ажжённой разве что затем,
Чтоб длить мгновенье течки.
Я вспомнил злобные тела —
Друзья по всем приметам…
И, одинокий, у стола,
Слегка зевнул при этом,
И ни с того, и ни с сего
Захохотал невольно.
Любить? Зачем? За что? Кого?..
– Да всех. Затем что больно.
1970
В ночь на весну
Это что там за окнами ночью так жутко молчит?
Будто ветер на крыше скрежещет железом, стучит…
Уж не Смерть ли дубасит в литавры бездонных пустот?
Приближаются сроки весны, чётный март… самолёт,
Полуночник ревущий, иль, может быть, сам Азраил
Низким басом в октаву гудит, будто перьями крыл
Рассекает не воздух, но плотное время весны,
Чёрной тенью влетая в пространства бессониц и в сны
Беззащитных деревьев на лесоповалах, старух
На высоких подушках, младенцев в утробах, и слух
Неуснувших поэтов тревожа, как стёкла фрамуг
Дребезжит и по нервам блуждает, не ток и не звук.
Уж не скорая ль помощь, сиреною полночь раздрав,
Приближается к месту провала под землю? Госздрав
Громогласен бывает и страшен в ночи, как труба
Гавриила… Госздрав – не советская ль наша судьба?
Может быть… Но не это корёжит мой слух по ночам,
Чуть приходит весна, я не верю учёным врачам
И