Среди остального преподавательского состава, пожалуй, самым влиятельным для всех честолюбивых молодых художников стал Балкомб Грин, ибо он практически воплощал собой идеальный образец живописца. Высокий, с густыми седыми усами и низким голосом, Грин был похож на Джона Кэррадайна и стал предметом обожания студенток. То, что он был абстракционистом и рисовал ночью – голышом, – только усиливало миф о нем. Отягчающие обстоятельства в виде жены, смуглой скульпторши-конструктивистки, практически полной противоположности своему блистательному мужу, проводившей все зимы напролет в своей студии в Нью-Йорке, делало его более легкой мишенью для безумно влюбленных девчонок.
Серьезный подход к творчеству Сэма Розенберга, Леппера, Балкомба Грина, Ховарда Уорнера, Ферри Дэвиса и Роджера Анлайкера, их глубокий интерес к его работе и их личный пример подтолкнули Энди к восприятию самого себя как художника, а искусства – как потенциальной сферы деятельности. Конечно, пребывание в Техе многое ему дало: культурные занятия в группе Пёрлстайна, слайд-шоу по истории искусства Балкомба Грина и откровенные беседы Перри Дэвиса с Джорджем Клаубером.
Весной 1948 года, имея еще год обучения впереди, Энди, в ту пору девятнадцатилетний, начал свою карьеру в искусстве. Его взяли в оформительский отдел крупнейшего в Питтсбурге универмага Джозефа Хорна разрисовывать витрины. Для него магазин был раем небесным. Вновь Энди оказался в утонченном мире, где его чудаковатая личность и странное поведение принимались за эксцентричные. Он ежедневно красил ногти в разные цвета, перекрашивал один из ботинков или топил галстук в банке с краской. И вновь он смог очаровать всех, пока они и опомниться не успели. Ларри Воллмер, его начальник и единственный питтсбуржец, которого Энди публично признавал своим вдохновителем, был обходительным дельцом и оформительским директором, проработавшим в Нью-Йорке с некоторыми из лучших художников в мире.
Одно лето была у меня в универмаге работа просматривать Vogue, Harper’s Bazaar и всякие европейские модные журналы для одного замечательного человека по имени мистер Воллмер. Получал что-то вроде пятидесяти центов в час, а задача была поиск «идей». Не помню, чтобы нашел или придумал хоть одну. Мистер Воллмер был для меня кумиром, потому что приехал из Нью-Йорка, а это так возбуждало. Впрочем, я и не думал когда-либо сам туда отправиться.
Воллмер