Энди никогда не высказывался на занятиях Глэдис Шмидт и был не в состоянии достойно сформулировать свои мысли на письме, зачастую полагаясь на помощь двух однокурсниц: Элли Саймон, которая пришла с ним вместе из средней школы Шенли, и Гретхен Шмертц, изящной разговорчивой дамы, чей отец был профессором на кафедре архитектуры. Гретхен Шмертц описывает Энди того периода как «худого, тихого и очень бледного, словно он никогда не бывал на солнце, к тому же кажущегося слабым; но не думаю, что он на самом деле таким был, потому что всегда выполнял кучу работы, преимущественно по ночам».
Работать ночью было привычкой Энди, приобретенной еще в старших классах из-за боязни темноты и того факта, что в это время его точно никто не дергал. Теперь, когда у него была собственная комната, он мог работать хоть всю ночь напролет.
Девушки помогали Энди с текстами. Они собирались после занятия и спрашивали его, что он думал о заданной книжке или спектакле. Гретхен формулировала его мысли, всегда казавшиеся ей любопытными, на литературном английском, после чего они втроем проверяли работу, чтобы она выглядела, будто написанной Энди. Эта хитрость все же не устраняла трудности, если его вызывали отвечать или при написании экзаменов, что стало серьезной проблемой, потому что, завали он «Мышление и письмо», вылетел бы из школы.
В то же время у него были серьезные конфликты и с учителями по специальности. Кафедру возглавляла группа пожилых академистов вроде его директора Уилфрида Редио и преподавателя анатомии Рассела «Папы» Хайда, которые понятия не имели, что им делать с Энди. Часто его произведения выглядели как сделанные тяп-ляп или и вовсе бездарно. Он мог, к примеру, заклеить порванную картонку прямо между двумя фигурками на рисунке или оставить из сентиментальных чувств отпечатки лап своего кота на работе. Несколько раз он приносил что-то совершенно отличное от заданного классу, просто потому, что неправильно понял задание.
Роберт Леппер, преподаватель моложе и либеральнее своих коллег, вспоминает:
Энди был застенчивым парнишкой, у которого нередко были проблемы с учебой. В те годы работа студента оценивалась коллегиально. Поначалу Энди регулярно предлагали исключить из заведения из-за несоответствия стандартам. Только благодаря кому-то из преподавательского состава, состоящего человек из десяти-двенадцати, исключение не поддерживалось как минимум одним голосом, и Энди разрешали продолжить обучение. Приятно думать, что это я всегда голосовал в пику большинству и до того, как он у меня учился, и, уж конечно, после. Как человека я его не знал, только по работам. Мне даже не надо было видеть фамилию, я сразу говорил: «Ага, ну как обычно. Придется повоевать». Он регулярно делил преподавателей на две группы. Одни полагали, что он вообще рисовать не умеет. Другие на раз наблюдали его одаренность. Энди был любимчиком курса; остальные студенты