Это значит, женщина стала оживать и перестала видеть ангела.
Прохор стоял в нерешительности, потом спустился вниз к трупу возле подъезда, вытащил из кармана хлебные карточки, там же был крохотный кусочек замёрзшего хлеба. Он вернулся в комнату и положил карточки на стол. Женщина уже сидела на кровати, ей явно стало лучше. Прохор зашёл в соседнюю комнату и сразу увидел огромные детские глаза. Они видели его. Девочка лежала на кровати укрытая ворохом всякого барахла и умирала. Только умирающие могли видеть ангелов. Прохор подошёл к ней. Она смотрела без всякого страха и спросила:
– Ты пришёл за мной или за мамой?
– Нет, вы будете жить.
– Мы потеряли карточки, значит, мы обязательно умрём, – сделала вывод девочка.
– Таня, мама скоро придёт к тебе, – хотел успокоить её Прохор.
– Мёртвая? – не сдаваясь, спросила она.
Тогда Прохор положил в рот Тане тот малюсенький кусочек хлеба. Девочка облизнула губы и, почувствовав вкус хлеба, радостно сообщила:
– Теперь я точно сплю, потому что хлеб мне всегда только снится, дяденька, можно я немного посплю, это самый вкусный сон в моей жизни!
И она, зажмурив от удовольствия глазки, стала засыпать. Прохор улетел.
Прохор проснулся озябшим. Желая согреться, он теснее прижался к Ларисе. Она не спала и тоже прижалась к нему. Вскоре от бурных взаимных ласк Прохор забыл о своём ознобе. Успокоившись, они лежали, обнявшись, и, кажется, каждый думал о своём.
– Роди мне дочку, – вдруг тихо сказал Прохор.
– Надеюсь, не завтра, – засмеялась Лариса, ласково целуя его в плечо.
– Да я серьёзно, – коснулся он губами её волос, – Алиса всё время живёт у бабушки, учится там, квартира у нас большая, всем места хватит, – рассуждал Прохор.
– Ты сказал «у нас», но я ведь тебе даже не жена, – напомнила Лариса об его обещанном походе в ЗАГС.
– Хорошо, завтра я выходной, берём документы и идём жениться, а сейчас продолжим одно очень приятное дело, – привлёк он к себе любимую женщину.
За завтраком они решили, что в ЗАГС пойдут после обеда. Прохор пошёл на работу, надо было кое-что доделать. По пути он размышлял о Ларисе. Кроме того, что он теперь не представляет себе без неё свою жизнь, она красива, умна, ей хватает мудрости никогда не спорить с ним, когда он загорается. Ночью она тихий огонь, который всегда может разгореться в пожар. Ему было очень хорошо с ней, сделал для себя вывод Прохор, заходя в редакцию. Видимо, все его мысли отражались на лице, потому что все, кто попадался ему навстречу, загадочно улыбались, здороваясь с ним. Только один коллега, шутя, сделал ему замечание:
– Прохор, не сверкай своей довольной харей, а то аж зависть берёт, влюбился,