И можете ли себе представить: в большом зале, где было достаточно много людей, я увидел ту, о которой невозможно говорить без слёз. Теперь, когда время не властно надо мной, и раны измученных страстей, багряными призраками покрыли ветхие дни от прикоснувшихся слёз к лику мертвенно-бледневшей нежности, безмятежно опечаленных надежд, ломтиками смерти, дарующие мне одиночные помыслы о влекущей страсти над ликами чарующей души.
Очередной литературный критик издательства французской газеты «Le Figaro», высмеял своей на тот момент далеко нестоящей критикой моего очень дорогого друга – писателя Себастьяна Роуза, о чём бурно пестрило общество, вовлеченное в скупые формы литературной безмерности, отталкивая классическую форму английского языка. Их вражда, ни побоюсь этого слова, зашла так далеко, что порой Роуз, так ущемлял сатирой и скандалами в своих пьесах всю богему французского бомонда, что светская сторона Парижа зло отреагировала на литературный юмор – не поверила английскому, нищему писателю, ни приняла его под покровительство, ни оценила потрясающий талант, из ряда вон высмеяв в очередной раз напыщенность и алчность английского снобизма, неким локальным абсурдом, что привело юного писателя шепотом бормотать о скрижальной судьбе англичан.
Прошу вас, любезный читатель, не слишком-то углубляться в эти самые подробности, так как литературная метафора – это приуменьшение тех или иных действий, связанных с возвышенными помыслами и доброжелательными чувствами, трогающих за душу, искренних писателей. Напротив, постарайтесь быть скромнее, на фоне тех, кто очень часто делает поспешные выводы, что приводит к сожалению, и состраданию, обжигая кровь реквием надежд. Многие города Европы, Азии и Америки – богатство различных взглядов, скульптура. Разные образы: лики в глубинах человеческого воображения, нечто, изменившее нашу жизнь, похоронив замкнутость эстетикой, застывший гротеск, отпечатался во многих творениях мира сего. Что поневоле отражается на благосостояние взглядов эстетических норм, за зеркальными притоками которых мы привыкли оставаться в полноте своих неведений, что приводит к аморальному состоянию каменных статуй на вершинах холмов, словно застывшие творцы искавшие совершенства, так и не найдя его в себе, в своих мыслях, поступках, воображая, что совершенство можно искать вечно, покоряясь существованию. «– Томас, друг мой, я обрела то что искала», – писала она. – Et pas seulement Londres et Paris sont récompensés par la folie*. Обмакивая слезами чернила,