Elizabeth Drakeford. Edward Crowfford

храбра сражаются за Великую Британию… Я, люблю Англию, как собственного сына, рожденного в агонии, грехоподобной судьбы.

      Вам известно, что я не так влюблен в поэзию, как вы, но соблаговолите, вспомнить лирическую меланхолию, наполненную смертными изречениями, и духом затмения, сотканных из сердечного представления мертвенно-кровавых силуэтов, по сей день блуждающих в лучах отраженного океана, под сводами стекающейся луны, переливаясь с гладью простора.

      Наше море кормили мы тысячи лет

      И поныне кормим собой,

      Хоть любая волна давно солона

      И солон морской прибой:

      Кровь англичан пьет океан

      Веками – и все не сыт.

      Если жизнью надо платить за власть —

      Господи, счет покрыт!

(Рядьярд Киплинг)

      Простите меня, за мою нескромность, но те очертания, что вы нарисовали покорило моё сердце не меньше вашего!

      Какой талант. Изящные отблеск теней, оттеночный взор силуэта, покрытая тонкой, нежной гаммой света, с ломтиками прозрачной Элегии, но не ищите света в моих изречениях, мой друг, не ищите сердце моё боле: сожрано оно людьми. Бесчувственными женщинами; чистосердечное жертвоприношение корыстолюбцев, плененных гнётом мрачных скорбей, вымощена на осколках могильных плит, изгоями, что, покорившись девственной душе, воочию наблюдали, как замогильный холод чистого облика, нежного, мягкосердечного лица юноши, полюбившего мимолётную тень, встревоженного гнётом острых костей, рвущих идеал, обличаемого сердца.