Остался братан лежать в баре с дыркой в голове. Первый раз Вьюна помянули на хате Рашпиля. Были только свои. В трактире – по второму кругу, хотя Рашпиль и отговаривал. Но Чеснок не послушался и залетел. Он не сомневался, что после допроса явятся менты и станут его прессовать. Иначе бы не затолкали в изолятор. Ничего, он жилистый, выдержит…
После перерыва на обед допрос возобновился. Суслов понимал, что вряд ли он выудит что-нибудь полезное. Все задержанные – мелочь, шушера, пацаны, отирающиеся на местном рынке и подрабатывающие мелкими услугами. Продавцу – перетаскать ящики в подсобку, шоферу – загрузить машину, а если подвернётся то, что плохо лежит, то и стянуть. Никто из них не знал ни Зубило, ни Напильника, ни Вьюна с Чесноком. А если и знали, то молчали, блюдя традиции Атамановки. Суслов вымотался от бесполезности и однообразия вопросов и ответов.
За окном уже легли сумерки, когда конвойный притащил белобрысого мальчишку лет тринадцати.
Мальчишка уселся на табурет и закинул ногу за ногу. На голове старая солдатская шапка, одет в прожжённую телогрейку, непонятного цвета штаны великоваты, штанины снизу загнуты. На ногах шерстяные носки в новеньких галошах. Бесстрашно уставился на майора. Суслов глянул ему в глаза, и в сердце вдруг проникла жалость. Ему бы такого наследника. Он женат уже пятнадцать лет, а жена так и не забеременела. Галя обещала родить сына, но тоже не получилось.
– Тебя как зовут? – спросил он мальчишку.
– Гоша.
– Галоши украл?
– Украл.
– Давно воруешь?
– Давно.
– Нельзя воровать, посадят.
– Шамать же охота, дяденька.
– Разве тебя дома не кормят?
– Дома сухой корки не найдешь. Мать всё проалкашила. Я и не хожу домой.
– Где же ты живешь?
– У меня берлога есть. Где – бейте, не скажу.
– Никто тебя бить не собирается. Есть хочешь?
– Хочу.
Фарид понял кивок начальника. Вышел из кабинета. Суслов включил электрочайник. Достал из шкафа сахарницу, бокал, заварил чай. Вернулся Фарид с кучей бутербродов.
– Двигайся, Гоша, к столу. Ешь.
Тот без стеснения кинул в бокал шесть кусков рафинада. Бутерброды улетали с тарелки, будто он боялся, что их отнимут. Наконец, тарелка опустела. Он погладил живот и произнес:
– Я и не знал, что такие менты бывают.
– Какие «такие»? – спросил Суслов.
– Добрые.
– Можно задать тебе пару вопросов, Гоша?
– Задавай, начальник.
– Может, ты слышал о человеке по кличке Зубило или Напильник?
– Может, и слышал.
– Где он обитает, знаешь?
– Может, и знаю.
– Скажи.
– А что я буду за это иметь?
– Что бы